Прошла неделя. Влад жил с Ладой и иногда заезжал на дачу к родителям увидеть дочь. Лада очень долго и трудно привыкала к чужой квартире и ритму жизни Влада. Он работал по ночам, сочиняя статьи и заметки, спал до полудня, после обеда ездил в редакцию, отвозил готовые работы, обсуждал новости с редактором и брал новые задания, а вечером его ужин растягивался на три-четыре часа перед телевизором или с книгой. Когда работы не было, ужин тянулся еще дольше, до полуночи, потом он мог пойти на улицу подышать воздухом или поездить на машине по городу, совмещая это приятное для него занятие с возможностью подзаработать. Поначалу, Лада подумала, что никак не вкладывается в этот график и, возможно, в семье он вел себя по-другому. Но он быстро опроверг эти предположения, рассказав, что иногда ездил всю ночь, так что успевал подъехать к утру и завезти дочь в детский сад. На Ладу он готов был тратить любое время своего странного распорядка. Он помогал ей готовить обед и ужин, ночью брал с собой кататься на машине, и убирался по ее просьбе в квартире. Лада предчувствовала, что ей будет нелегко сломать такой специфический режим и заранее готовилась повоевать.
Был поздний вечер. Они вышли из дверей кинотеатра и в толпе остальных зрителей направились к лестнице. Внезапно, к ним подбежала женщина. Лада не успела увидеть, откуда она взялась и с трудом узнала ее. Это была Ирина. Ее стеклянный взгляд и странная одежда выдавали жесткую решимость; и в этой упорной решимости и в таком облике она была похожа на шахидку с очевидными намерениями причинить кому-нибудь вред. Она была в длинной кофте, волосы спрятаны под платком, а руки скрывались в недрах одежды. Лада растерялась, с удивлением разглядывая ее внешность. Но Влад интуитивно почувствовал, что-то неладное. Он с силой оттолкнул Ладу себе за спину, закрыв ее собой, в тот же момент Ирина выхватила пистолет и выстрелила. Лада почувствовала резкую боль под ребрами, она схватилась за живот и согнулась, судорожно ловя воздух ртом. Ирина что-то выкрикивала мужу, но тут же замолчала, когда увидела, что Лада, так и не разогнувшись от боли, хохочет наглым и заразительным смехом. Лада осознавала, что Ирина в истерике, но не могла подавить в себе злое ощущение радости чужого бессилия. И Влад... хоть какое-то действие в его пассивном бытие. Что он предпримет? Лада встряхнула головой, пытаясь отогнать эти нелепые, мерзкие мысли, но они разрастались в новые умозаключения и она смеялась все сильнее и громче.
