Она встала, когда он оказался возле крыльца. Эрменгард просто сидела и беззастенчиво глазела на него в восхищении.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Оливия. Вой полицейских сирен становился все громче. Уже заметны были мигающие синие огни, направляющиеся в ее сторону.
— Услышал по рации, что совершено нападение по твоему адресу. Я прилетел убедиться, что ты в порядке.
— Откуда ты узнал, что это я?
Он слегка смутился.
— Мне вообще-то положено знать, где живет мэр. Я ведь Принцип.
— Да ты меня преследуешь! — И все же в глубине души ей было очень приятно.
Он вошел в дом, Оливия и Эрменгард последовали за ним.
— Ох ну и задница… — восхищенно произнесла Эрменгард, но поймав взгляд Оливии, добавила — …отвратительная. Грабитель, я имею в виду. Что за отвратительная задница?! Боже, здесь и правда так жарко или это что-то со мной?
— Вообще-то, тут прохладно, ведь здесь кругом лед, — сказала Оливия, с унынием оглядывая свои сгоревше-замороженные диван и кресло.
— Так что произошло? — спросил Колдер.
— Понятия не имею. Я услышала, как кто-то возится внизу, взяла пистолет и прострелила ему плечо.
Оливия услышала, как патрульные машины затормозили у ее дома.
Колдер опустился на колени и поднял с пола чешуйку дракона. Он внимательно осмотрел ее.
— Странно. Такой необычный образец цвета.
— Какого черта ты делаешь? — прогремел разъяренный голос Тига с порога. Он прошествовал в комнату, за ним следовал центурион по имени Лайнел. — Этот мужчина находится в доме моей незамужней дочери совершенно голым. Я его сейчас прикончу! — и он выхватил из кобуры свой пистолет.
Колдер бесстрашно смотрел на него.
— Эй! — выкрикнула Оливия, прикрывая собой Колдера. — Он не нападал на меня, а голый, потому что прилетел сюда, а для этого ему пришлось перекинуться. И вообще, это не твое собачье дело. Но если ты сейчас выстрелишь в него вместо того, чтобы вызвать на небесный поединок, клянусь, я публично назову тебя трусом.
Квинтон вздрогнул.
— Я имею полное право защищать твою честь. — Но пистолет все же дрогнул. Обвинения в трусости поставят крест на его дальнейшей политической карьере.
— Пристрели его! — приказал он Лайнелу.
— Ты не в состоянии защитить честь своей дочери без помощи своих людей? — презрительно спросил Колдер.
— При всем уважении, сэр, он прав, — сказал Лайнел. — Мы не можем застрелить его. Она ведь сказала, что он не нападал на нее. Если вы считаете, что была запятнана честь семьи, вы должны сами вызвать его на небесный поединок.
