— Мы, все офицеры, с нетерпением ждём, господин полковник.
— Теперь скоро. А пока отдыхайте.
Глядя вслед полковнику, направившемуся со своей свитой к выходу, Леонтий удивлялся: ведь полковник и вправду верит, что он, Дымников, так и рвётся в бой — не дай бог, без него Берлин возьмут. А ему вся эта суматоха с переходом в Тарнополь, с подготовкой к наступлению — лишь невыносимая разлука с Марысей. Проходя между торговыми рядами, он остановился не у яблок, а около огромной корзины с жёлтой черешней. Какой-то особый сорт — крупная, янтарно-желтая с розовым оттенком — цвет обнажённого тела Марыси. Казалось, даже запахом её повеяло: горячий мускус и тонкие духи из Варшавы. Взял веточку с двумя ягодами — еле пахнет травой.
— Берите ягоду, пан офицер, — говорила торговка — молодая черноглазая и черноволосая украинка, — ой, и сладка ж черешня. Кушайте на здоровье.
— Почём продаёшь?
— Такому гарному пану офицеру так отдам.
Её яркие губы расслабленно раскрылись в призывной улыбке.
— Так уж и всё мне дашь?
— Всё, пан офицер, — сказала девушка, многозначительно понизив голос, и взволнованно вздохнула.
Леонтий ещё не решил, пойдёт ли с ней, когда его кто-то сзади хлопнул по плечу. Он повернулся и увидел штабс-капитана Меженина рядом с неизвестным молодым брюнетом в фуражке и френче «под Керенского».
— Ты, Лео, как всегда, выбрал самую красивую.
— Самую красивую черешню, — сказал Леонтий, разглядывая незнакомца. Тот, хотя и смотрел на него, на торговку, на черешню, но, судя по взгляду, ничего этого не видел, погрузившись в какие-то свои мысли.
Меженин познакомил:
— Помощник военного комиссара правительства по 8-й армии Виктор Борисович Шкловский[11].
Механически пожав руку и, по-видимому, оторвавшись, наконец, от какой-то своей мысли, сказал Меженину:
— Бессмысленно копаться в дилетантской философии толстых и Достоевских. Искусство — не смысл, а приём.
— А если меня интересует смысл? — возразил штабс-капитан.
— Где Игорь, там обязательно Толстой и Достоевский, — добродушно упрекнул Дымников. — Если тебя интересует смысл, то какой смысл торчать на рынке, если совсем рядом настоящий ресторан?
На завтрак им подали кислое местное вино, жареную курицу и много всяких овощей. Помощник комиссара продолжал всматриваться в глубину своих мыслей и некоторые из них подбрасывал собеседникам. Сказал, что Толстой, Достоевский, а вместе с ними и Блок — это нафталин, что литературное произведение различается не содержанием, а тем, в каком порядке расставлены слова, что поэзия — это только слова, и совсем не важно, что они означают... Что касается Блока и символистов, то они трупы. Новый великий поэт — Маяковский.
