— Теперь вы опять в Киев?
— Нет. Решил обосноваться в Харькове. Живой город, и родственники есть. Прекрасная гостиница «Гранд-отель». Не бывали, господин полковник?
Кутепов отрицательно буркнул, не желая беседовать с коммерсантом.
— Мой 134-й Феодосийский не в Харькове, а в Галиции. Наше дело сейчас порядок наводить в армии и в стране, — заказал он, сурово нахмурил брови и сжал мальчишеские пухлые губы, изображая серьёзные раздумья.
Естественно, заговорили о политике. Коммерсант твёрдо стоял за республику.
— Даже представить не могу, — говорил он, — чтобы, например, во Французской республике пришёл к власти Какой ничтожный человек, как наш бывший император...
Кутепов молча глядел на коммерсанта с тем же драчливым вызовом, с каким стрелял в Муравьёва на Литейном. Дымников, опасаясь ненужной вспышки, вяло возражал:
— Но согласитесь, что твёрдая власть — это власть одного лица. А России нужна твёрдая власть — страна ещё не готова к республиканским свободам.
— А вы знаете, где готовят к этим самым свободам? — ехидно парировал коммерсант. — Может быть, есть где-нибудь такой университет? Нет, уважаемый студент. Народ всегда готов к свободе. Говорить, что страна не готова к свободе — это, извините, то же самое, что объяснять 14-летнему влюблённому подростку, будто он ещё не готов к любовным отношениям.
Так и ехали под политические разговоры. Леонтий с грустью вспоминал прежние поезда с вагоном-рестораном, преферансом, одинокими дамами-попутчицами. Теперь же это не вагон, а глухой подвал, гремящий и движущийся куда-то в зловещую ночь. Из него не убежишь, когда загрохочут по коридору матросские ботинки. О том, что возможны обыски и проверка документов, проводник уже шепнул. На рассвете он разбудил выкриком: «Тве-ерь!.. Стоянка 10 минут!»
Кутепов, по-видимому, всю ночь не сомкнувший глаз, предложил выйти на перрон, где не было ничего, кроме торговок с мешками семечек. Прошли вдоль поезда и уже возвращались к своему вагону, когда впереди появились солдаты и матрос. Дымников мгновенно узнал в солдате того, зверски улыбавшегося, с Литейного. Он, указывая на Кутепова, что-то доказывал матросу, опоясанному патронной лентой.
«Тикать», — вспомнил Леонтий солдатское словечко, шарахнулся к своему вагону и услышал крик матроса: «Проверь у него документы, Клинцов!» К Кутепову подскочили двое с револьверами. Полковник вёл себя достойно.
— У меня нет оружия, — сказал он, — и руки поднимать мне незачем. Я полагаю, сейчас ни у одного офицера нет оружия.
