Назначение на должность начальника окружного штаба состоялось в начале декабря 1912 года. В день его назначения был подписан и другой высочайший императорский указ о производстве Николая Николаевича в генерал-лейтенанты. Юденич по такому случаю был вызван в Санкт-Петербург, где предстал перед императором Николаем II. Между венценосным Романовым и преданным российской монархии генералом состоялся следующий разговор:
— Ваше императорское величество, имею честь представиться вам по поводу моего назначения на должность начальника штаба Казанского военного округа и присвоения очередного воинского звания генерал-лейтенанта.
— Поздравляю вас, генерал. Наслышан о вас и ваших делах в Маньчжурии от Алексея Николаевича Куропаткина.
— Весьма лестно такое слышать, ваше величество.
— Скажите, Николай Николаевич, Россия могла выиграть войну на Дальнем Востоке или нет?
— Государь, войну мы проиграли только на море. Потеря Порт-Артурской крепости не повлекла за собой потерю полевой действующей армии. Это факт, признанный и самими японцами и в Европе.
— Тогда почему же мы проиграли Мукденское сражение и не только его?
— Сражение было проиграно ввиду вялости нашей тактики.
— Вялости? В чём вы, Николай Николаевич, её видите спустя шесть лет после окончания войны? Интересно услышать такое из уст боевого генерала.
— Наш командующий из стратегических соображений грамотно планировал наступательные операции, но когда дело доходило до их осуществления — начинал осторожничать. Были и другие причины.
— Какие именно?
— Куропаткин оказался, увы, далеко не Суворовым и не Скобелевым: терял операционную инициативу сам, отбирал её у командиров корпусов. Такое было и под Ляояном, и на Шахэ, и под Мукденом.
— Что же тогда новый главнокомандующий Линевич не исправил положения? Ведь он был человек опытный во всех отношениях.
— Генерал от инфантерии Линевич оказался как бы у разбитого корыта. Подчинённые ему армии имели только опыт отхода, а тут ещё и Цусима моральный дух войск подорвала.
— Как мне известно, всё это не отразилось на вашем стрелковом полку. Ведь ваших офицеров и нижних чинов действительно не за что упрекнуть на войне?
— Ваше императорское величество, я как русский солдат в генеральских погонах весьма польщён такими словами государя о делах моих стрелков. Весьма благодарен за это.
— Но это действительно так. Полк не терял своего достоинства до самых последних дней войны, и революционное поветрие не коснулось его рядов.
