Течение медленно влекло нашу долбленную из целого бревна пирогу по зеленому тоннелю: кроны высоких деревьев, росших на пологом берегу, смыкались с кустарником, который покрывал склоны другого, крутого берега. Казалось, нас вжимает в стену джунглей, и от этого было трудно дышать. «Да, – думал я, – Пипс был прав – затея и впрямь дурацкая». Перед отплытием из Икитоса в джунгли Гран Педжонал местный врач Пипс Като сказал мне:
– Ты даже не знаешь, зачем тебя несет в эти края и понятия не имеешь, выберешься ли ты оттуда живым. (В том, что я вернусь, я ни капли не сомневался. Моей жизни ничто не угрожало, если не считать возможной встречи с ядовитыми змеями или охотниками за головами. Я только боялся, что вся эта затея окажется пустым делом. А тут еще у Габрио заболели зубы.)
Стоял конец августа. Влажная жара и тяжелые дождевые тучи сулили приближение сезона дождей. Со дня на день можно было ждать, что потоки, стремящиеся по Гран Педжонал со склонов Кордильер, затопят все эти болота с гниющей листвой. Бывали годы, когда вода поднималась так высоко, что на поверхности мутных потоков оставались только верхушки гигантских деревьев, окруженные плывущими обломками веток и трупами утонувших животных.
Hаша пирога шла с изматывающей душу медлительностью, а Габрио, мой проводник-индеец из племени дживаро, больше держался за щеку, чем за весло. Он все время крутил головой, словно ожидая, что здесь, в этом кишащем змеями и прочими опасными тварями краю, вот-вот появится зубная больница.
Мы плыли на юг, к Верхнему Мараньону, через труднопроходимую монтану – горно-лесистую местность – Кондор, вдоль спорной границы между Перу и Эквадором. Это, пожалуй, наименее посещаемый чужестранцами район земного шара, если не считать совершенно безлюдных пустынь в глубинах Австралии или ледяных плато Гренландии.
Я, конечно, знал, что мне здесь надо, но не хотел признаваться в этом Пипсу, или доктору медицины Перейро Като, – так звучало его настоящее имя. Мне нужны были хорошие снимки индейских обрядов, но в глазах Пипса это было уже совсем бессмысленным предприятием, и я предпочел не признаваться ему в своих истинных намерениях.
