Впрочем, ему казалось, что и Михник с Эмимой тоже поссорились. Их утренние, а также послеобеденные уроки на этот раз не состоялись. Никто не отбивал по столу такт. Похоже, они даже за стол не сели, хотя потом, после полудня, Михник довольно часто заходил в горницу, он даже несколько раз подряд вызывал Эмиму в коридор, но девушку это совершенно очевидно не интересовало.
Вечером, очень вежливо, как и подобает, старик постучал в дверь, прежде чем войти в кухню. Рафаэль, закутавшийся в одеяло, дремал в приятном подпитии… и вначале даже не собирался оборачиваться, услышав, что старик сел за стол.
— Нам нужно поговорить, — через некоторое время пробормотал он, как будто бы ему было очень трудно говорить. Да и Рафаэль, который не сразу, а только через некоторое время повернулся на постели, сделал это с большим трудом. И с безмолвным отпором посмотрел на него, что старик, разумеется, заметил и чему вряд ли был рад. Даже по его лицу было видно, что ему очень трудно преодолевать самого себя, что он чувствует себя униженным и начинает этот разговор вопреки своему желанию. Рафаэль с большим недовольством подумал, что речь пойдёт о приближающемся Рождестве и обо всех обязанностях, которые были на них возложены, — вероятно, это, в конце концов, и заставило старика взяться за ум.
— Я хочу поговорить об Эмиме… — слова старика удивили Рафаэля. Было совершенно очевидно, что он не может скрыть своего замешательства и недовольства и в то же время своего бессилия по отношению ко всему тому, что заставило его прийти в кухню и начать этот разговор. И Рафаэль нарочно пренебрежительно оттопырил нижнюю губу и пожал плечами, а потом совершенно серьёзно решил, что его не слишком сильно интересует то, что связано с девушкой, и пусть эти двое сами договариваются между собой и решают свои проблемы.
— Собственно говоря… — ещё в большем замешательстве мямлил старик, — так сказать… как бы я сказал, дело немного щекотливое, необычное… и я прошу вас: пусть это останется между нами. — Он взглянул на дверь, словно опасаясь, что она закрыта недостаточно плотно… После этого он негромко и нервно постучал пальцем по столу и посмотрел в окно. — Знаете, — продолжал он, — она молода, очень одарена, в этом нет ни малейшего сомнения, я же говорю, что это исключительный талант — однако… к тому же эта молодая, здоровая девушка со своими тараканами и сложностями и всем прочим, как говорится — вы же понимаете… — Рафаэль удивлённо смотрел на старика и не хотел даже одним-единственным жестом помочь ему избавиться от муки, которая, по-видимому, очень сильно давила на него. Однако он не усмехнулся в ответ на эти слова, не иронизировал над ними, хотя — по совести говоря — ему надоело дожидаться, когда же старик выдавит из себя слова о том, что на самом деле угнетало и мучило его.
