— Скажи «кукла» — тихо, прерывающимся от нежности голосом попросил он…
Она удивленно посмотрела на него.
— Ты так красиво это говоришь, — быстро, как будто бы это было простой шуткой, пояснил он. Похоже, она поняла, потому что её улыбка и выражение некоторого замешательства явно смягчились. Судя по всему, она и тыканье восприняла нормально. Поэтому он расхрабрился и взял её за руку. Она не отняла. Позволила целовать её пальцы и запястье. Он боялся её смутить…. Оба смотрели на руки и пальцы, нежно соединившиеся в скромно выраженном желании и, соединённые, успокоившиеся в новой неизвестности. Он знал, что должен как можно скорее и всё же без излишней торопливости завоевать что-нибудь ещё. Вот только начал он не с той руки, которую теперь, конечно же, не мог поменять… А она, скорее всего, ждала. Он обнял её за плечи и прижал к себе. Но левая рука для этого не годилась. Поэтому он поцеловал её лицо и сказал, что она красивая. Чувство нежности охватило его, когда она положила голову ему на ладонь…
— Мне так хорошо, когда ты меня ласкаешь, — шепнула она. Вероятно, это должно было означать разрешение на остальное, так что он решился поцеловать её шею, а потом ниже — грудь и даже колени. Она не позволила развести их. Даже когда он присел перед ней на корточки и попробовал действовать решительнее, не позволила. Пришлось действовать окольными путями — через бока и живот и через бедра, лаская их вниз и вверх, и снова по бокам к груди… Этому она не противилась. И глубокий вздох, который вырвался из её груди, когда он гладил её под блузкой, скорее всего означал, что она не может не разрешить ему, хотя знает, что это неправильно. Было изумительно хорошо нежно прикасаться пальцами к твердым соскам и ощущать её взволнованное дыхание и её теплые ладони у себя на лице и на шее. Он целовал их, эти ладони, и шептал в них, что она должна принадлежать ему, что им будет хорошо, что у неё красивая грудь и что в неё нельзя не влюбиться. В то же самое время, вопреки охватившим его возбуждению и желанию, он не чувствовал в промежности никакого напряжения. Почти ничего. Вероятно, ей надо было бы опустить туда свою руку и прикоснуться к нему, разбудить и наконец-то позволить проникнуть в нежное тепло меж бёдер… Но она не разрешила. Напрасно он снова и снова, то исподтишка, то решительно и страстно пытался добиться своего…
— Нет так нет, — напоследок вздохнул он и, немного обиженный и в то же время обессилевший, сел на пол.
