Эти... Словно холодом повеяло из подвала, потянуло стужей - я туже закутался в одеяло - но вместо того, чтобы поддаться новому поводу для размышлений, уснул.
Утро застало меня неспящим. В окно вместе с прохладой вливался бледный пока еще свет, приглушенный листвой соседского тополя. Когда-то и в нашем дворе рос такой же, сейчас ему было бы лет, как и мне, но - спилили, расправившись с никому ненужным сентиментальным воспоминанием. От него в этот час, бывало, падала тень, принимавшая живые формы на полу, стене. Скучающий зайчик прятался в этих формах. По улице, как правило, дребезжал трамвай, грудь каникулярного юноши переполнял восторги, слетались воробьи на утреннюю перекличку. Мой день едва начат и чего только ни сулит.
Тополь при ветре терся об ограду, скрипел, можно было по скрипу судить о скорости ветра. И вся жизнь моя была впереди, а сзади ничего не было.
Тонкий, словно соломинка, луч, уперся в подушку. Обстановка и обстоятельства позволяли длить и длить сон, ибо с утра, да и весь день дел у меня никаких не было.
Сквозь это утро просвечивали контуры других утр. Тишина, безмятежность. Шелковистый шорох штор. На мгновенье меня охватил полный покой, словно умер я или в утробу вернулся. Я в этом доме жил, рос. Здесь моё стойбище. Стойло моих коров. Чрево, из которого куда-то зачем-то вышел. Со стен щурились пращуры, но деда Никиты средь них не было. А еще есть сравненье: утроба - троянский конь. Мы покидаем ее, уходя в этот мир, неся ему гибель.
Никак не припомнить то время, когда покидал этот город и дом с чувством стыда перед оставленниками, и вот вернулся - с чувством вины. Мечты и действительность не совпадают. Потом горько от этого. Но желанье прошлого не оставит меня, пока не перестану что либо понимать в этой жизни.
Вопли будильника застали меня врасплох и встряхнули. Прочь эти мысли. Будучи ментом, я полагал, что сантименты из себя вытравил. Инфантильные дремотные образы отступили. Ритм сердца все учащался, словно вода, капая из-под крана, намеревалась превратится в струю. День набирал темп.
Я слышал, как Антон собирался. Скрипели половицы, доносилось покашливанье, холодильник урчал. Скулила дверь на звонких петлях. Некоторое время он был неслышен. Спускался, вероятно, к жильцам, а минут через десять зашел ко мне.
- Я их предупредил, чтоб не высовывались, - сказал он. - Продукты у них есть, а вообще - отсыпаться будут. Так что тоже без нужды их не тревожь.
