- Вуду, - сказал некто в матросском тельнике. - А ты подумал: драматические актеры дурачатся? Да ему ж патологоанатома надо, ёрики. Насильно жив не будешь. У него уже улитки в ушных раковинах завелись. Не стоит он сожженного электричества.
- Что с ним, все-таки? - спросил Антон.
- Недержание жизни, - сказал матрос. - Вышел, было, на тропу войны, да в засаду попал. Док сейчас приготовит припарки.
Балахоны грязной грудой валялись в углу. От них, вероятнее всего, и исходило зловоние. Да и тела были немыты столько лет. Да и трупы все-таки.
Кроме давешнего полковника и матроса в бушлате был человек в сюртуке, похожий на доктора. Был еще один военный. Одна из присутствующих оказалась женщиной - как тень тонка, почти бесплотна - в казачьих штанах с лампасами, в гимнастерке того же покроя, что и на полковнике. Все, кроме матроса и второго военного, меньше заросших, чем прочие, выглядели ужасно старыми. Женщина - лет на 65.
Артиллерист вздрогнул, забился в судорогах. Тело его трясло, ноги дергались, как в предсмертной агонии, только он, похоже, наоборот, оживал. Хлопья пены с лица сползли на стол, со стола - на пол.
- Трясет, как с перепою. Того и гляди - пена из вен. - Этот матрос, худой, но ходячий, казалось, был совсем лишен сострадания. - А то еще перед боем, бывает, так же трясет. А вам, милейший, - обратился он к доктору, - трупы бы врачевать. Смотритель смерти.
- Метод Гальвани никуда не годится, - сказал доктор, отвечая, видимо, на ранее поставленный кем-то вопрос и не обращая внимания на матроса. - Хотя некто Биша гильотинированных гальванизировал, безголовых, можно сказать, оживлял. Правда, ненадолго. Но у нас не совсем покойный, все-таки. Не очень испорченный, но и не первой свежести. В данном случае мы использовали электрошок, - обратился доктор к Антону. - Запускали сердечный ритм. Вы уж простите за электричество, что-то, очевидно, выгорело. Это поправимо?
Антон кивнул, с интересом наблюдая, как оживает покойник. Тот полежал расслабленно, пока из него улетучивалось электричество.
- Раз очухался - оклемается, - сказал доктор, настроенный оптимистически. - Подымайтесь, голубчик, невзирая на боль. Боль - это свойство всего живущего. Одно из качеств жизни. Болит - значит, живы пока. Смелее. Помогите ему, поручик. Надо быть смелым, чтобы сметь жить.
Но недужный - напряжением воли в тысячу вольт - сам поднял тело в вертикальное положение. Сел, спустил ноги с края стола.
