– Мысль неплохая, дорогая, – сказала тетя Бернадетт. – Вот только… Раз уж мы отказались от предложения спрятать его и завалить камнями, то слухи непременно просочатся. Видишь ли, не каждый день семьи находят новых родственников. Так что непременно поползут слухи – всевозможные догадки, намеки и предположения…
– Боже мой, мама!.. – В столовую вошла Берил, жестом давая понять мужчинам, что вставать не надо. – Неужели ты еще не научилась пресекать сплетни? Господь свидетель, на нашу долю их выпало вполне достаточно. Но ты не бойся, я сама этим займусь. – Она уселась за стол и взяла себе гренок.
Делайла взглянула на нее с недоверием.
– Это как же?
– Лучший способ ликвидировать сплетни – контролировать их. А лучший способ их контролировать – распустить самой. – Берил откусила кусочек гренка. – Не беспокойтесь, я что-нибудь придумаю.
Делайла в ужасе уставилась на сестру.
– Что именно ты придумаешь?
– Пока не знаю. – Берил откусила еще кусочек. С задумчивым видом прожевала и вновь заговорила: – Что-нибудь о давно потерявших друг друга влюбленных, разлученных злым роком, расстоянием и… В общем, что-нибудь в этом роде. – Она взглянула на Джека. – Ты ведь, наверное, не захочешь, чтобы люди думали, будто твоя мать провела последние тридцать лет в сумасшедшем доме?
– Ни в коем случае. – Джек во все глаза смотрел на кузину. – У моей матери много недостатков, но она не сумасшедшая.
– Ты уверен? – с надеждой в голосе спросила тетя Бернадетт.
– Абсолютно, – ответил Джек. И тут же вспомнил о том, что мысленно назвал мать чокнутой, узнав правду об отце.
– Мне это тоже не нравится. – Отец пристально посмотрел на Берил. – Если я услышу хотя бы намек на сумасшествие…
– О боже, дядя Бэзил!.. Это просто первое, что пришло мне в голову. – Берил надула губы. – Конечно же, я придумаю что-нибудь получше. Нам совершенно не требуется, чтобы кто-нибудь заподозрил, что у нас в семье есть безумцы. – Она немного подумала. – Вот амнезия – это всегда очень мило.
Джек нахмурился.
– Говоришь, амнезия?
– Да-да, нет ничего лучше амнезии, – закивала Делайла. – С ней даже самая абсурдная история звучит вполне правдоподобно. Ведь на всякие разговоры о фактах и подробностях всегда можно ответить: «О, но она же не помнит, понимаете?..»
Тетя Бернадетт тоже кивнула, и Тедди, похоже, оказалась единственной из женщин, не одобрявшей амнезию. «А может, в этой семье и впрямь процветает безумие?» – промелькнуло у Джека. Откашлявшись, он проговорил:
