При воспоминании о том, что было на арене, глаза у меня заслезились. Это было трудно воспринять. Вроде бы столько всего видел, столько смертей, но к подобным вещам относительно того, кого любишь, невозможно привыкнуть. Если сознание до этого как-то отстранялось, то тут этого не случилось. Я видел Гем неуязвимой и непобедимой, королевой арены, но беда в том, что нельзя всегда побеждать. Химеры настолько разные, и у всех у них свои сильные и слабые стороны, поэтому для каждой можно найти противодействие, несмотря на то, что сама по себе противодействующая химера может быть слабой. Борется ведь не один вид. Множество. Одни ядовитые, а другие толстокожие, одни массивные, другие маленькие и шипастые. И даже то, что они сражаются в разных природных условиях, не является чем-то обобщающим, потому что используют разное оружие и разные методы.
Обыскав комнату, я не нашел ничего, что могло бы пролить свет на то, какой препарат какого цвета. В поисках прошло минут пятнадцать, а затем я остановился и сказал себе:
— Да какая, к черту, разница?! Будь она хоть человеком, хоть зверем, я охотно приму её любой! Вколю темно-голубой, а там посмотрим.
Стараясь не мешкать с выбором, я максимально быстро собрал всё, что было нужно для укола, забрался в палатку и вколол препарат. Руки дрожали, дыхание участилось. Гемелла никак не реагировала. Я вышел, чтобы спокойно отдышаться, но внутри что-то будто ныло. Я ненавидел это проклятое чувство, когда что-то делаешь на эмоциях или на какой-то волне, а потом начинаешь думать о поступке. И не то что бы я сомневался в своем решении, просто тревожился.
Меня переполняли противоречивые чувства. С одной стороны, я, не стесняясь этого слова, любил Гемеллу, с другой стороны — она являлась обычным зверем. Да, разумным, да, со своей трагичной историей, но между нами раскинулась видовая пропасть, которую было не преодолеть. Из дневника Ромеро было понятно, что, вводя ей препарат, я очень рисковал, как её жизнью, так и своей. Она теперь могла перестать быть собой, стать агрессивной и еще черт знает как измениться. Но выбора не было. Это был единственный шанс вытащить её с того света. И, возможно, утерянный, поскольку, чтобы пережить трансформацию, нужно иметь много сил, а она была при смерти. Я, конечно, боялся. Очень боялся. И переживал о том, что нас могут искать. Поначалу, мне хотелось оставить Гем, а самому продолжить путь. Спастись. Но после я понял, что не представляю себя без неё. И дело тут было не в том, что она меня не убила, когда была возможность, и не в том, что она была победителем и на ней можно было делать деньги, а в её упертом желании любить. Она бы точно меня не оставила. Умерла бы рядом с голоду, охраняя мой сон, но не оставила бы. Для меня это было очень ценно. В этом мире слишком многое отпускалось с легкой руки, за дорогое никто не боролся, обиды перекрывали всё. А она... Вопреки и несмотря.
