Лететь и молчать. И они постоянно спрашивали бы у меня, как дела? И я постоянно улыбалась им в ответ и молча, проплывала мимо, как большая медуза или рыба. Может даже, я, в одну из жизней и была такой незамысловатой, покрытой строгим хитином и морщинистыми жабрами рыбой. Люди обходили те места, где я водилась, ведь возможно у меня могла быть дурная слава. Я заманивала в свои сети одиноких лодочников и проглатывала их своим непотребным чревом. Но перед этим непосредственно всегда спрашивала у них, — как у вас дела? И конечно ясно, что и этот полет, как и моя смерть, когда-нибудь закончится, хотя я в такие моменты всегда понимала это, что смерть моя, как сон, придет не иначе как через необыкновенный этот полет. И долго ли я буду лететь, или пронесусь по своему тоннелю как пуля? Но все же хочется жеманно пролететь мимо всех них и молчаливо уклонится от докучливого вопроса. И я понимаю, что ты и действительно умираешь для меня… не для мира… не для НЕГО, только для меня. Мягко, не принужденно, честно умираешь. Тебя больше не будет никогда. С этим надо смирится, жить с этим, дышать этим, как и туманом что окутывает тебя предательски унося зелень твоих глаз. Все, и туман пожирает последние твои слова.
И ты для меня не существуешь. Хотя, я долго копался в твоем сердце, пытаясь увидеть искренность твоих глаз. Но зелень твоя умирает вместе с тобой. Каждый раз.
Я прекратила плакать. Слезы пересохли в один миг.
— Да ведь он же заранее планировал мое убийство!!! — Отчетливо пронеслось в моей голове, — Как и убийство всех этих девушек, и Кати, — слезы опять накатились на глазах, но плакать я не стала. Я решительно поднялась. Путь мой лежал в сторону полицейского отделения.
Желтый дом
Лернон ворвался в палату и встал как вкопанный. Он никак не ожидал увидеть столь пожилого человека. Перед ним, за небольшим столиком, на маленькой табуретке, сидел он, автор всех этих писем. Торопиться не следовало. Лернон осторожно подкрался к нему и потрогал за плечо. Больной повернулся к нему и разошелся в откровенной улыбке:
— А я вас давно жду, — прошептал он и привстав, подал Лернону руку.
Он был не молод, седые не стриженые волосы копной, длинные костлявые руки с некрасивыми выступающими суставами и жилами. Полосатая пижама и унылое выражение лица.
— Ждете? — Глупо спросил Лернон и присел на его маленькую деревянную табуреточку.
— Конечно жду, я всегда кого-то жду.
— Фу, — Лернон просто выдохнул. Он уже было подумал, что и сам сходит с ума. Какой-то неизвестный психически больной старик, ждет его в своей палате, полный бред. Ну да, он же болен, об этом забывать, совсем не стоит. Ведь мы же в.
