. Верно, Иван Акинфич? – повернулся он к тому самому вислоусому мужику, недавно приложившемуся тяжелым кулаком по скуле Сангре.
– Он же по неведению дорогу-то показывал, согласно святому евангелию! Помоги ближнему своему и все такое! – возмутился Петр и, не выдержав, вскочил на ноги. О том, что он погорячился, Сангре узнал спустя всего пару секунд, когда оказался схваченным сзади за руки. Но этого его не смутило. Он и вырываться не стал, не до того, торопился поскорее выпалить побольше доводов в защиту друга. – Выходит, в святых книгах одно пишут, а ты иное повелеваешь?! И как быть?!
– С каких пор магометяне по евангелию поступать стали, – хмуро проворчал Иван Акинфич. – Верно ты, Дмитрий Михалыч, рассудил, вздернуть татарина и вся недолга…
– Да какой он татарин-то?! – торопливо перебил Петр. – Он самый настоящий калмык. И в аллаха не верит, потому как буддист! Ему по вере всем положено помогать, вот и… помог, – он сокрушенно вздохнул и напомнил: – Но по незнанию. Зато когда узнал, кто они такие, вмиг в бой кинулся промах свой исправлять. Ну, не смог в одиночку всех задержать, но дрался-то отчаянно – одного в плен взял, а второго вообще завалил. За это, между прочим, награда полагается.
– Ну ты и наглец! – развеселился от таких слов Сангре княжич. – Может, ему еще и боярство пожаловать?
– Али серебром с ног до головы осыпать? – угодливо добавил Иван Акинфич. – Так я мыслю, с него и тех гривен довольно, кои он от московского князя за свое иудство получил. За таковское щадить…
– Да ничего он не получал! – отчаянно завопил Петр. – Я ж говорю – поступил по незнанию и по не-ве-де-ни-ю, – произнес он по складам. – А ты, Дмитрий Михалыч, лучше вспомни, чему святые книги учат. А у Екклезиаста-проповедника прямо сказано: «Не будь духом твоим поспешен на гнев, потому что гнев гнездится в сердце глупых». Да к тому ж кто знает-то, возможно, москвичи и сами дорогу бы нашли, без его помощи! А тогда вы нипочем за ними не успели бы – вон на сколько отстали.
При этих словах Дмитрий вновь насупился и почему-то с безмолвным упреком во взгляде оглянулся на Ивана Акинфича, недовольно крякнувшего и зачем-то начавшего теребить конскую уздечку. Петр, воспользовавшись этой паузой, продолжил, торопясь сказать самое главное:
– И не надо нам ничего – ни боярства, ни гривен, хотя мой побратим их и заслуживает. Ты, Дмитрий Михайлович, просто сочти все его заслуги и прегрешения и раздели. Оно ведь как: если за одно – награда, а за другое – кара, то вместе получается…
