– Ох… – Ася тряхнула волосами, будто отгоняя от себя страшное видение. – Что же с моей памятью случилось? Как будто я находилась под действием рогипнола! Знаете, это такое снотворное средство, которое память стирает. Его используют насильники…
– Но вы снотворное никогда не принимали… – полуутвердительно произнес детектив.
– Ну случалась у меня бессонница, иногда приходилось проглатывать таблетку – но не рогипнол же! К тому же мы говорим о вечере в ресторане, о шампанском и гипотетическом сочетании с ним лекарств.
– А когда вам стало плохо, вы ничего, случайно, не проглотили? В сумочке носите какие-нибудь лекарства? От тошноты, допустим?
Ася рассердилась.
– Все, хватит! Я ничего не принимала ни до ужина, ни после, понятно вам? Это просто была реакция на шампанское, принятое, к тому же, в большой дозе! И все, закроем тему.
В гневе она была прекрасна. Глаза ее – как и у сестры – вспыхивали маленькими жгучими молниями. Алексей залюбовался.
– Ладно, – миролюбиво согласился он. – А теперь скажите, когда вы полностью пришли в себя? Это вы помните?
– В больнице, уже утром, с дикой головной болью. Меня сразу начал допрашивать какой-то полицейский. Только я не смогла ответить ни на один вопрос.
– Врачи как-то комментировали ваше состояние?
– «Это ж надо так обожраться шампанским», – вот как высказалась врач, давая мне таблетку аспирина.
– Любезная дама.
– И не говорите, – улыбнулась Ася.
– Теперь о соседке, Ольге Кучеровой. Опишите ее.
Алексей видел снимки жертвы в деле, но от ее лица осталась одна сплошная кровавая рана.
– Внешне симпатичная, правда, очень худая, – не тонкая, а именно худая, кости торчали отовсюду… Подозреваю, она страдала анорексией. А это уже свидетельство психического неблагополучия. Кроме того, у истощенного организма не хватает сил ни на что, а уж тем более на младенца, который требует много внимания и заботы.
– А что скажете о ее характере?
– Я с ней едва знакома была… Но стервозная натура, такое заметно сразу. И картины у нее странные.
– Что-нибудь знаете о ее личной жизни?
– В первый и единственный раз, когда она пустила меня к себе, ей звонил по телефону мужчина. Связь была хорошая, я его голос слышала, хотя слов не разобрала. Ольга говорила с ним резко и быстро закончила разговор. Раньше, до родов, она ничем не привлекала к себе моего внимания – кивали друг другу, и все. Но иногда я видела ее с мужчиной. Они вместе выходили из ее квартиры. Мне казалось, что между ними были любовные отношения. А потом у нее появился живот, а мужчина исчез. Печальная история. У меня таких мамочек много – грустных, нервных, худых. Или, наоборот, толстых – переедают из-за депрессии… Они все одиночки. Но никто не обращается с детьми так плохо, как Ольга. Вернее, она никак не обращалась. Ребенок кричал, а она йогой занималась… Отключалась. Как и в своих картинах.
