В первой половине марта экс-президент США снова посетил Москву, теперь уже с неофициальным визитом. Сорокатрехлетний Билл Клинтон, тогдашний американский президент, годившийся Никсону в сыновья или даже во внуки, радостно приветствовал желание патриарха американской политики увидеть еще раз Россию и разобраться на месте, что же в ней происходит.
Чтобы не задерживать зря внимание на описании внутриполитической российской действительности, попробую обозначить непринужденным пунктиром лишь ее слабые контуры.
В стране происходили события. Вице-президента Российской Федерации посадили в тюрьму, потому что он был активным приверженцем Конституции, которую президент Российской Федерации решительно отменил своим президентским указом. Однако незадолго до приезда Никсона в Россию Государственная Дума, как высший законодательный орган, не менее решительно амнистировала вице-президента в числе других лидеров антипрезидентских выступлений в защиту прежней Конституции и всех, вопреки воле президента, выпустила из тюрьмы. Итак, вице-президент оказался на свободе, но он уже не был вице-президентом, потому что эту должность президент у него отобрал.
Никсон, в чьи задачи входило изучение всего политического спектра российской реальности, конечно, не мог упустить случая, чтобы не посмотреть на выпущенного из тюрьмы вчерашнего вице-президента России своими глазами и не задать ему каких-нибудь интересных вопросов.
И тут разразился скандал. Сам факт беседы экс-президента США с экс-вице-президентом России настолько не понравился российскому президенту, что тот с присущей ему экспрессией в необыкновенно резкой форме публично отказал Никсону в запланированной ранее аудиенции. Миллионы телезрителей наблюдали гнев президента по телевизору, и я был среди них. Нелицеприятное зрелище, скажу откровенно. Общественное мнение, как на Западе, так и у нас — и в моем лице не в последнюю очередь, — испытало поучительный шок. Никсон был изумлен до крайности и оскорблен до глубины души. По сути, ему указали на дверь.
11 марта одно достаточно оппозиционное движение, не буду уточнять какое именно, — интересующихся отсылаю к прессе тех дней, — проводило свой очередной митинг возле Центрального парка культуры и отдыха им. А. М. Горького. Митинг проходил дисциплинированно. Народу много не собралось, хотя погода стояла приемлемая. Полагаю, сказалось неучастие в митинге ярких политических фигур, пренебрегающих, по своему обыкновению, мероприятиями местного значения. Женщины — правда, что-то не припоминаю молоденьких — были заметно активнее мужчин, но о численном преобладании тех или других утверждать не берусь. Что точно: было много пенсионеров. Я встретил знакомого отставника, мы поздоровались. Один за другим, как водится, выступали ораторы. Произносимые ими речи отличались изрядной смелостью, а если взглянуть глазами властей, предосудительностью в силу характерного пафоса. Я слушал их со смешанным чувством. Многое верно, но и неверно многое. Цицероны, вы научились хорошо говорить, думал я, но к чему призываете? И кто за вами пойдет? Где же кордоны конной милиции и почему не прорываются через них многочисленные толпы энтузиастов, жаждущих примкнуть к вашей команде? Лишь редкий прохожий замедлит шаг…
