Понимая однако мотивы, которые руководили Вами как в случае обольщения (ибо если даже такой скот, как Вы, не остался равнодушным к красоте моей жены, то это означает, что элементы, стоящие на неизмеримо более высокой, чем Вы, ступени развития, вне всякого сомнения безумно в нее влюблены), так и в случае присвоения денег (разгадать Ваши побуждения в этом эпизоде не составляет для меня никакого труда), то Вашему следующему поступку, с которым Вы вторглись в мою жизнь — Бог мне свидетель, — я не могу найти никакого объяснения при всем старании оставаться беспристрастным. Что, какое безмыслие побудило Вас, засыпая в комнате для гостей, которую мы предоставили в Ваше распоряжение, не погасить сигарету перед тем, как уснуть? Я что, отказывал Вам в пепельницах? Неужели Вы не могли воздержаться от курения в постели, хотя бы ради собственного здоровья? Что за нерадивость, что за преступная лень, — не погасить сигарету как полагается, но уронить ее на легковоспламеняющийся коврик! О нет, не на простыню, разумеется. Тогда появился бы шанс, что сначала сгорели бы Вы, а уж потом весь дом. Кто знает, возможно, тогда, взвесив все «за» и «против», я бы сам уговаривал Вас скрасить минуты перед сном последней сигаретой? Но случилось иначе. Вы успели одеться и выйти через окно, а мой родительский дом обратился в пепелище. И однако — какая достойная зависти способность мгновенно засыпать, какие нервы или попросту их отсутствие. Само собой разумеется, не Вы страдали тогда от бессонницы. У Вас для этого не было причин.
Итак, разве я не прав, полагая, что тревога, с которой Вы взяли в руки сие письмо, была небезосновательна? А теперь, когда Вы с облегчением узнали, что у меня нет намерения преследовать Вас в судебном порядке, Вы оказались во власти новой волны страха, поскольку еще не ведаете, какого же удовлетворения я потребую. Я не намерен обращаться в суд, но, даже без суда — Вы в моей власти. И Вам заранее известно, что мои условия придется принять.
Признаюсь, я несколько озабочен. Прежде чем приступить к делу, хотел бы Вас подготовить, упредить Ваше удивление, сгладить его, если не могу полностью его предотвратить. Воистину печально, до какой степени меня стесняет боязнь того, что обо мне скажут люди. Настолько, что даже относительно Вас — подчеркиваю: относительно Вас — для меня важно, чтобы о моих намерениях Вы составили мнение хотя приближенное к тому, каковое я сам хотел бы о них иметь.
