Хотя… наверняка не у каждого. Люди бывают разные, также и среди репатриантов. И все же я беседовал с некоторыми из тех, что вернулись, всего лишь нескольких лет прожив за границей, чаще всего в Америке. Беседы получались случайные, ни до, ни после я не встречал того человека, а он меня, а потому откровенные, как между незнакомыми в поезде, которые, не зная друг друга, рассказывают о таких вещах, о которых и в семье бы не рассказали, в семье в особенности. Они исповедовались передо мной в том же самом, в чем я — в начале фельетона, только иначе это формулировали, с помощью других слов и не так ясно.
Несмотря ни на что, я отношу себя к меньшинству. Репатриантов немного, вычтем еще тех, кто не столь впечатлителен, а также тех, кто фельетонов не читает. Для кого же тогда я пишу? От чьего имени, не считая своего собственного, занимаю место в газете? От имени людей молодых, значительно моложе меня, и даже от имени тех репатриантов, кому от тридцати до сорока, с которыми я разговаривал. Тех, кто никуда еще не уехал, а потому ниоткуда не возвратился. Думаю, что они меня поймут.
Ведь молодость не любит воспоминаний и имеет на это право. Собственных у нее немного, и нет никакого повода к ним возвращаться, ее интересует будущее, прежде всего — ближайшее. Чужие воспоминания нагоняют на них смертную тоску, и потому молодежь зачастую скучает, ибо старшие свои воспоминания любят, причем чем старше, тем сильнее, (да, в этом смысле я все-таки некий каприз природы, я продолжаю их не любить) и тем охотнее угощают ими молодых. Даже настоящее для тех из молодых, кто полегче на подъем, кажется слишком застывшим, слишком мертвым, оно их душит и выводит из терпения. Что уж тут говорить о прошлом!
Так что с ними я могу найти общий язык в том, что касается омертвения и духоты, они знают, что я имею в виду.
Поправка, или скорее дополнение: я не люблю только свои воспоминания, а чужие всегда любил как читатель и как слушатель, я любил их с детства.
>Краков, 18 июля 1997.
Есть хорошо знакомый полякам — и не только им — анекдот: «Слон и польская проблема». Он настолько хорошо известен, что я не буду здесь его пересказывать. Напомню лишь, что речь в нем идет о нашей навязчивой склонности все явления этого мира, включая слона — животное вообще-то непольское, связывать с Польшей и ее проблемами. Мы улыбаемся, поскольку анекдот забавен, и признаем его правильность, ибо трудно не признать.
