— Мы были как сёстры! Ближе чем сёстры! — продолжал возмущаться звонкий женский голос. Кроме гнева в нём звенели горечь и отчаяние. Где же я его слышала?
— Ника, нам лучше уйти, — а вот этот голос я где угодно узнаю. Алан Войнич собственной персоной и, стало быть, с сестрой.
— Не хочу уходить! Пожалуйста, сделай что-нибудь, я хочу увидеть Свету!
Я вспомнила рассказ Инги и день, проведённый в её доме: Вероника и Света с детства были лучшими подругами. Как же ей, наверное, сейчас тяжело.
Голос Алана звучал сухо и твёрдо:
— Ника, успокойся. Что я могу сделать? Говорят же — нельзя.
— Ты просто не хочешь! — в голосе девушки прозвучало явное неодобрение. — Она тебе никогда не нравилась! Я должна увидеть Свету, проститься с ней, понимаешь?!
— Ника, пожалуйста, возьми себя в руки. Ты увидишь её — похороны послезавтра.
— Почему нельзя сейчас?!
— Не положено, — вмешался Громов. — К тому же, я бы не рекомендовал, это зрелище не для женщин и детей.
— Почему? Что с ней сделали?! — зря он это сказал, теперь она точно не отстанет.
— А промолчать нельзя было! — огрызнулся Войнич. Он-то свою сестрёнку хорошо знает, вот только, судя по голосу, её отчаяние не разделяет даже на четверть.
— О чём? Это не секретная информация, в вечерних газетах, уверен, даже снимки появятся.
— Снимки, — пробормотала на удивление притихшая Ника. — Если к Свете нельзя, могу я хотя бы фотографии увидеть? У вас они есть?
— Нет! — отрезал Войнич. — В интересах следствия такие вещи всем подряд не показывают!
— Я не все подряд, я её лучшая подруга! — в тон ему заявила Ника. Ох, нашла коса на камень, упрямство, видимо, их фамильная черта. — Её маму из морга вынесли без сознания. Я тогда подумала, что это просто от потрясения, значит, было что-то ещё? Над ней издевались? Её изнасиловали? Я не уйду пока не получу ответов!
— Ника!
— Алан, отстань! Не хочешь помогать, так хоть не мешай! Ты меня всё равно не остановишь!
— Тише! — шикнул Громов. — Не кричите, Вероника Константиновна, мы не на рынке. Могли бы расспросить родителей погибшей. Я, действительно, не вправе разглашать подобную информацию. Стоп, куда? Туда нельзя!
— Ника, вернись!
Прежде, чем я сообразила, откуда девушку просят вернуться, она уже каким-то образом протиснулась в кабинет Громова и, стремительно подойдя к столу, плюхнулась в его кресло. Ох, этого только не хватало!
— Привет, — выдавила я.
Она вскинула на меня покрасневшие от слёз голубые глаза, секунду хмурилась вспоминая, потом выдавила кислую улыбку.
