— Ведьм, — поправил Войнич. — Идём, Ника, кстати, Злата тоже хочет уехать. Мы её подвезём!
Сказал, как вердикт вынес, и никакая апелляция ведь не прокатит. Инквизитор!
— Иди, собирай вещи!
— Извини, я передумала. Останусь до завтра, — я с непринуждённой улыбкой выдержала его испепеляющий взгляд.
— Подожду в машине, — пробормотала благоразумная Ника и поспешила скрыться. Видимо, в гневе Войнич и с близкими не особо церемонится.
— Иди, у тебя времени мало, а ещё на работу нужно, — процитировала я оброненную ранее им же фразу.
Войнич шумно выдохнул:
— Что ж ты упёртая такая?!
— Наследственность!
Его глаза снова потемнели.
— Не сомневаюсь, именно поэтому…
— Кстати, о наследственности, Глеб знает кто я? Он видел моё свидетельство о рождении.
— Не знает. У твоего папаши заурядные и ничем непримечательные паспортные данные, а для Глеба была придумана подходящая правдоподобная история. Так, не заговаривай мне зубы! Ты уедешь?!
— Уеду. Завтра. Если Глеб уедет из Лесогорска сегодня!
От такой наглости спортсмен даже слегка оторопел:
— Ты мне ещё условия ставишь? Ты — маленькая грязная тайна, — он бездарно скопировал мои интонации, — которую я могу в любой момент предать огласке! Например, сегодня!
Я тоже встала, нас разделял только небольшой узкий столик.
— Давай, попробуй! Расскажи всем, как был одержим моими поисками десять лет! Как, наконец, нашёл и поселился рядом под одной крышей, как принимал участие в моей узкоспециализированной деятельности! Как возил на своей машине, как я провела ночь в твоей квартире! Как теперь ты боишься снова упустить меня из вида настолько, что приставил детектива!
— Всё было не так! — возмутился Войнич.
— Правда? А со стороны выглядит именно так!
Я устало вздохнула, споры с ним отнимали сил не меньше, чем лёгкий транс.
— Завтра утром я уеду, обещаю. Мне нужен всего один день.
— Зачем? Поймать приведение? Неужели ты в это веришь? Хотя, у кого я спрашиваю… Ладно, чёрт с тобой! Чтобы завтра тебя здесь не было!
На прощание он ещё раз опалил меня сердитым взглядом аки дракон пламенем и размашисто зашагал прочь. Я окликнула, почему-то не хотелось последнее слово оставлять за ним. Он неохотно обернулся.
— Чего тебе?
— Ты говорил, моё сходство с отцом сразу бросается в глаза, но ни твоя сестра, ни Жаклин его не заметили.
— Нике было 4 года, когда… Она, естественно, не углублялась в подробности, а у Жаклин своя жизнь.
— Дело ни в этом, просто они живут настоящим, а ты безнадёжно застрял в прошлом и потому так отчаянно за меня цепляешься.
