Камрад, если ты мечтал обзавестись какой-нибудь домашней курицей, которая целыми днями носилась бы по квартире с тряпкой, щеткой и пылесосом, мыла бы посуду, стирала бы твои носки, готовила любимые кушанья для своего петушка и вдобавок бы еще блаженно кудахтала от благодарности, что ей вообще дозволено это делать, нечего тебе было жениться на мне! Ей-богу, камрад, нечего было, тут ты дал маху… и так далее и тому подобное, кто все это упомнит.
Ее просветительская лекция длилась гораздо дольше, чем торжественное слово зампредседателя районного национального комитета, прозвучавшее семь лет назад, когда они, добровольно и в присутствии свидетелей, обещали друг другу мужественно, бок о бок шагать дорогой жизни, и в радости и в беде, и свое обещание даже трижды подтвердили: словами ДА-ДА, подписями «Петер Славик» и «Гелена Барлова» и золотыми обручальными кольцами, взятыми для этой цели у супругов Плахих, участвовавших в этом спектакле в роли свидетелей.
Уже тогда прозорливое предчувствие подсказало ему, что брак с Геленой и вправду будет далеко не мед. Но чем черт не шутит, хоть изредка да полакомлюсь — он с удовольствием потирал руки. Ее косметические маски всегда были невероятно вкусными и полезными — вот и тогда она разбила яйцо, отделила желток от белка, растерла желток в стакане с медом и лукаво ему подмигнула — спускай штаны, нынче всласть полакомишься. После пятнадцати минут благодатного воздействия косметической маски не только нежно увлажнилась Геленина бронзовая от загара, солнцем высушенная кожа лица, но и — поскольку тем временем петушок его не дремал — сладостно разомлело все ее тело; когда потом она лежала на спине и, расслабившись, блаженно отдыхала, наступил черед снятия питательной маски. Он покрыл поцелуями ее лицо, ах боже, желток и мед, самая восхитительная маска на свете. А каков результат! Поистине абсолютный. Ничего не пропало впустую — Гелена маской умастила свою кожу, а он, используя ее уже использованную маску, досыта полакомился.
И разве удивительно, что после такого роскошного десерта он внял ее доводам; взвесив все основательно, он счел их вполне разумными. Она убедила его, что о таком серьезном шаге должна посоветоваться с сестрой, образцовой матерью двух очаровательных детишек и обладательницей множества бесценных сведений, которыми охотно и по-дружески с нею поделится… и так далее и тому подобное, кто все это упомнит. Она молола, словно одурманенная алкоголем — а это был безусловный признак того, что на сей раз во время косметического «сеанса» он исполнил свои обязанности на высоком уровне. С одной стороны, ее восторженное одобрение порадовало Славика, поскольку похвалами, сказать по правде, она особенно не баловала его, но с другой стороны (а как иначе), и в этом деле была закавыка, ее милая болтовня была в той или иной мере следствием затухающей эйфории, а при таких обстоятельствах ему никогда точно не удавалось определить, что она думает в действительности и что ей лишь кажется, что она действительно думает, иными словами, выражаясь просто и понятно: любовное наслаждение и опьянение приводили ее в особое состояние, называемое pseudologia phantastica,
