Фомич некоторое время молча на нее смотрел.
— Все вместе, — решил он. — Значит, вторая тройка поднимается по запитанному специально для вас лифту — завод-то третью неделю стоит, если не знали — на крышу. И контролирует оттуда. А эти ребята, — он показал на охламонов без знаков различия, — будут вас прикрывать и обеспечивать безопасность. Вопросов нет? Я так и думал. Разойдись!
— Есть вопрос…
— Отставить. Разойдись!
Под навес складов мы зашли очень вовремя — снаружи принялся накрапывать противный дождь, его шепот по кровельной жести звучал приятно, почти интимно, но мокнуть снаружи — нет уж, разрешите увольнительную. В помещении было сухо и довольно светло — хорошим, теплым светом, а не этим дурацким люминесцентом, от которого даже живые люди становятся похожи на мертвяков, а уж мертвяки…
Мандраж, подстегиваемый тем, что рассказала чуть раньше Славя, почти испарился, и перспектива отправиться на тот свет за любимую советскую Родину уже не вызывала яростного протеста. Может, просто устал, или выработанный надпочечниками адреналин притупил чувства, а может, потому что один раз уже почти умер несколько недель назад, и второй раз было не страшно.
Я неловко наступил на больную ногу, и раскаленное шило, тут же проткнувшее ступню, показало — нет, никакого адреналина. Тебе просто все равно, дружище. От души поздравляем, кажется, ты становишься настоящим солдатом.
«Конвоиры» впереди переговаривались вполголоса.
— Что, Серега, завтра как — выходной?
— Ага, в полный рост — наоборот, сказали выйти повторно.
— С какого, извиняюсь, бодуна?
— Не объяснили, почему-то, ссылаются на указания начальства. Басурин этот что-то крутит…
— Чертовы евреи опять придумали что-то свое, — прокряхтел первый. — Куда ни плюнь, кругом одни евреи…
— И велосипедисты, — подтвердил я.
— Велосипедисты тоже, — подозрительно уставился на меня высокий кучерявый блондин, которого вроде бы звали Серегой. — Постой, причем здесь велосипедисты?
— А евреи причем?
Складское помещение оказалось доверху заставлено какими-то серыми ящиками в полтора моих роста, похожими на те, которыми заставляют доверху сухогрузы и седельные тягачи, только без их попугайской раскраски, все очень прилично и скучно. И очень сильно ограничивало видимость. Бомбы они что ли здесь упаковывали? Лампы наверху бросали вниз такой яркий свет, что казалось — из пола вырастали яркие, почти материальные столбы, такие горячие, что их хотелось коснуться рукой.
