— Единственный надежный способ узнать — это попробовать, — сообщил я самому себе, и мертвое эхо в заброшенной шахте согласно повторило мои слова.
— …Интересно, какой здесь наполнитель, — нахмурившись, Алиса рассматривала принесенную порцию мороженного, чуть ли не окуная в него рыжую челку. Под потолком неспешно вращался большой и, по-моему, чисто декоративный вентилятор. — Я заказывала персик, но тут персиком, по-моему, и не пахнет.
— Единственный способ узнать — попробовать, — изрек я вековую мудрость собственного сочинения. — Из тебя тоже в институте пилота будут готовить?
— Нет, я тут по блядской линии прохожу, — покачала головой Алиса. Шкодливая улыбка, кажется, отбрасывала солнечные зайчики, но ее удивительные, орехового цвета глаза не улыбались, они были пустыми и холодными. — Взяли для удовлетворения извращенных похотей сержантского и младшего командного состава. Ты-то на пилота обучаешься? Значит, и твоих тоже, так что подумай там, пока есть время, насчет всяких поз и предпочтений. Я ведь одна, а желающих много, я же красивая все-таки, несмотря ни на что, а?
У меня, наверное, был очень растерянный вид, потому что Алиска закинула голову, отбросив рыжие хвостики назад, и снова расхохоталась. Громко, искренне, от души.
— Глупый ты, Санек. Вроде как и умный, но все равно глупый, как полено. Пилотом, конечно. А точнее — консервой. — Она подумала и решительно лизнула мороженое. — Надо использовать правильные слова, так честнее. Так что коллегами мы с тобой будем, наверное. Я пока присматриваюсь — подходят ли мне предложенные институтом условия.
— А что, может быть иначе? — не она им, а они ей. Я даже не сразу сообразил. — Можно подумать, у нас есть возможность отказаться. И если не здесь, то куда деваться — на органы разве что?
— На органы внутренних дел, — кивнула Алиса. Похоже, она меня не слушала. — Можно и отказаться. Не обязательно же все время работать в системе, можно и сбежать, и жить в свое удовольствие. Не воевать, не работать. А жить — пускай даже балансируя на грани. Крутиться. Точнее, выкручиваться. Чем плохо-то, одноногий Джо?
— Ничем, наверное, — подумав, признался я. — Балансировать на грани — это здорово. Кроме одного. Сорвешься — сдохнешь.
Алиска оторвалась от стаканчика. На губах остался яркий сироп — они были золотые, как луч солнца. Как ее глаза.
— А разве не везде так?
…Лестница все-таки была, точно такая, как я и думал — ржавые узкие скобы, держащиеся на двадцатилетней давности соплях. Я подергал за одну — скрипела, шаталась, но не обрывалась, значит, на первых нескольких — в полуметре от уровня пола, в метре, и так далее — можно было потренироваться. А вот выше двух метров тренировки кончались, нужно было соблюдать полную, серьезнейшую осторожность. И не забывать про скорость: приближающийся болевой спазм — опасная штука, руки могли разжаться самопроизвольно.
