Теперь безымянная могила на покатых гранитных склонах Днепра не казалась таким уж плохим выбором; тех ребят, по крайней мере, сумели найти и похоронить. А мне, с раздробленными ногами, нужно будет проползти минимум километр, чтобы заслужить хотя бы эту честь. А это значит что? Значит, двигаться нужно медленно и очень осторожно. Но неотвратимо.
…В конце концов, Алиска помогла мне подняться, мы познакомились и решили закрепить этот приятный факт в только что открывшемся новомодном американском гриль-баре, да и на улице, несмотря на весну, стояла промозглая холодрыга. Алиса даже вызвалась поддерживать меня под руку, за что немедленно удостоилась титула «Рыжий костыль». Каталку же мне в центре выдавать не стали, во-первых, не положено за пределами помещений, а во-вторых — я же не на две ноги инвалид, а только на одну. Так что помощи Алисы вполне хватило.
В баре было почти пустынно — день же, да и денег все равно ни у кого нет — играла какая-то веселенькая музыка, и меня это неприятно удивило. Мне казалось, что в американских барах должно звучать что-то медленное и печальное — блюз, например. В моем баре все было бы именно так — негромкий и грустный гитарный перебор, приглушенный свет, бильярдный столик в одном углу, стойка в другом, тесный круг завсегдатаев, разговоры и вечный, не прекращающийся ни на секунду, дождь за окном. И человек, который всегда рядом.
Такое уж свойство воображаемых идеальных мест — их в повседневной жизни практически не бывает.
Официантов здесь, конечно, отродясь не водилось — местная специфика — а за стойкой скучала немолодая женщина, задумчиво выдувающая пузыри из розового «бубль-гума» с запахом синтетической клубники. На нас она смотрела не с уважением, и не с вежливой опаской, хотя и моя хромота, и алискин металлический кулак были отлично видны, и то, что мы из специнта, было неясно разве что слепому, а будто бы с легким отвращением. Как на двух алкоголиков, ввалившихся в уважаемое заведение — прогнать вроде бы и нельзя, но лицо кривится. Неприятный взгляд.
Обслужить нас она, правда, не отказалась, и мы даже чего-то выбрали из меню, совершенно неамериканское, наподобие мороженого… не помню. Сладкое что-то. Память подводит. За столиком в кабинке — настоящей, с креслами — было хорошо. Внутри наливался теплом и выбрасывал электрические протуберанцы приятный ком предвкушения. Я чувствовал себя счастливым. Она — не знаю.
— Это что там такое? — кивнула в противоположный угол Алиса, когда я вернулся, уже с заказом (ну, пускай будет мороженое). — Если бы это был настоящий американский салун, было бы пианино с тапером в ковбойской шляпе… или нет, в костюме. А так…
