Сайрус что-то задумчиво промычал.
– Имей в виду, Луро, как и положено старому канику, скользок словно угорь, – предупредила Франческа. – Придется прихватить его за жабры.
Мимо промчалась пара вопящих сорванцов и большая собака. Сайрус поморщился, посмотрев на забрызганную мантию.
– Почему у каников либо мелкота, либо трухлявые пни, а среднего возраста словно и нет? – спросил он задумчиво.
Франческа свернула на развилке.
– Молодежь в большинстве своем, что женщины, что мужчины, работают в караванах – погонщиками волов, стряпухами, ремонтниками, охранниками… В саванне их подстерегают ликантропы, травяные пожары, жажда. Оставшиеся в городе служат в ополчении, а поскольку на этот квартал ликантропы нападают частенько, думаю, понятно, почему столько каников погибает молодыми, а дожившие до преклонных лет настолько циничны.
– Да уж, у нас по сравнению с ними просто курорт, – хмыкнул Сайрус.
– Так оно и есть. – Франческа остановилась перед домом, который выглядел покрепче других. – Только упаси тебя всевышний им посочувствовать – Луро сочтет это снисхождением. А лучше вообще никаких чувств не выражай. Ты ему все равно не понравишься. Ему никто не нравится.
Сайрус, кивнув, подождал, пока Франческа постучит в дверь.
– ЛУРО! – заорала Франческа во всю глотку. Сайрус подпрыгнул.
– Фран, кровь и пламя, ты что творишь?
– СТАРИК ЛУРО!
В доме что-то глухо стукнуло, и кожаный полог едва заметно сдвинулся, явив в узкую щель бородатое лицо. Карий глаз оглядел Франческу с головы до ног. Наконец полог распахнулся, и на пороге возник невысокий скрюченный старик. Годы, избороздившие морщинами его лицо, пощадили сивую копну на голове, однако не тронули и седые кусты, торчащие из ушей и носа.
– А, это вы, – буркнул старик. – Заходите-заходите. Дария!
Франческа прошла внутрь. Сайрус, шагнув следом, очутился в теплой полутемной комнате со столом и несколькими стульями. У дальней стены негромко потрескивал огонь в очаге, рядом с которым хлопотала старуха.
– Дария, смотри, кто к тебе пришел!
Когда глаза слегка привыкли к темноте, Сайрус различил лежащих у огня огромных псов. А потом троих ребятишек – двое спали, пристроив голову на собачье брюхо, как на подушку, а третья, сидя рядом, гладила косматую морду. Под взглядом Сайруса девочка вскочила и посмотрела на Франческу.
Выражение лица у нее было не по-детски суровым, словно ей ежесекундно приходилось решать сложнейшие моральные дилеммы. Франческа присела на корточки.
