- Честно - хотелось?
- У! Безумно. Рвался.
- А если убьют?
- Не думал. Искренне хотел защищать Родину и не представлял, что такое война. Тогда было что защищать. Но мечта моя так и не осуществилась. В сорок третьем меня зачислили в училище, и в сорок пятом я закончил его в качестве авиационного техника. С отличием,
между прочим. Меня перекинули на Дальний Восток, где затевалась заварушка с Японией. Приехал в Южносахалинск, а город горит. Так мы нашли завод с японской водкой - сакэ, и все воины-освободители с котелками двинули туда.
- И вы...
- Конечно, набрал.
- Там вы в первый раз попробовали алкоголь?
- Нет, еще в Ленинграде до войны. У меня приятель был - Головастиков, и его папа с мамой варили бражку. И вот помню: он вытаскивал из-под кровати жбан, мы трескали по стаканчику и шли на первомайскую демонстрацию. Но... южносахалинская сакэ кончилась, и меня перебросили на Курильские острова, где я оттрубил пять лет. Именно здесь во мне проснулась страсть к театру, о котором раньше и слышать не хотел. Хотя я из театральной семьи (отец Кирилла Юрий Лавров - был одним из лучших актеров Киевского театра имени Леси Украинки. - М.Р.). Вообще на Курилах много было у меня всяких эпизодов.
- А страшные были?
- Это когда мне череп проломили. Ночью я возвращался в свою землянку, согнулся под шквальным ветром в надвинутой фуражке и вдруг почувствовал страшный удар. Очнулся только утром в грязной луже с кровью, так и не поняв, кто же меня хотел убить. Спасла меня большая звезда на фуражке, которую накануне прислала мама. Звезда вся была разбита и вмялась в лоб. Вот дырка только осталась, видишь?
- А в переносном смысле артист Лавров получал по морде?
- У меня есть черта, не знаю, как это называется: я болезненно переношу попытки унизить меня, оскорбить. Был такой случай... в Киеве. Я приехал в Киев к отцу работать после Курил. Но, поскольку не имел законченного среднего образования, меня взяли только в вспомогательный состав. Как молодого коммуниста меня "бросили" на комсомольскую организацию в театре. И вот наша актриса Вера Улик решила вступить в партию, попросила у меня рекомендацию. Я, конечно, дал. На другой день меня вызывает директор театра Гондарь, который был близким родственником Хрущева (он ногой все двери открывал, и его боялись).
- Ты дал рекомендацию Улик?
- Да.
- Ты не понимаешь, что ты сделал? Она же еврейка.
- Ну и что? Я не понимаю, что вы мне говорите.
