— К сожалению, мы сегодня продали последний экземпляр, — сказала киоскерша. — Но у нас есть другие журналы.
Я покачал головой.
— Дайте мне газету…
Была ли то игра воображения или красивая брюнетка и впрямь едва заметно улыбнулась мне, когда я уходил?
Интересно, кто же все-таки купил ту белозубую? Тот, другой, кому она подмигивала? Как бы то ни было, она исчезла — и мне было отчасти досадно. Как ученого меня интересует все выходящее за рамки обычного, а этот случай был как бы сказать? — весьма своеобразным.
ПРОШЛО несколько недель, прежде чем я снова очутился у этого киоска. К тому времени я уже почти успел забыть о девушке с обложки.
— Привет, — тихо окликнули меня. Я поднял голову и встретился взглядом с парой темных глаз, сверкавших над белой блузкой.
— Не вздумай уверять меня, что теперь вы все начали разговаривать, — сказал я.
Она ответила не сразу. Поправив блузку у ворота, холодно посмотрела на меня.
— Я и вправду собирался купить ее…
— Когда тот, другой, уносил ее, она плакала, — прошептала брюнетка.
— У девушек с обложек не может быть никаких чувств. Но она мне нравилась, я действительно думал ее купить.
— А она так на тебя надеялась! — продолжала брюнетка. — По-моему, не очень красиво с твоей стороны так поступать с ней.
— Ну ладно, скажи, кто ее купил, — с досадой сказал я.
— Может, мне удастся взять ее на время, а потом забуду отдать — и все! Тогда я заглажу свою вину, не так ли?
— Ничего у тебя не выйдет, — возразила брюнетка. — Я никогда не видела раньше этого человека. Он приехал на машине и сразу же укатил. Ты никогда ее больше не увидишь, да еще пожалеешь об этом!
— Тогда я куплю тебя, — сказал я. — Честно говоря, мне хотелось бы поболтать с тобой о всякой всячине.
— Ни за что на свете! — ответила она. — Если ты купишь меня, я никогда не скажу тебе ни слова. Я буду только бумагой!
После этого прошла неделя, прежде чем я снова побывал у киоска. Все эти дни у нас в лаборатории была горячая пора. Времени едва хватало на сон, в свободные часы приходилось анализировать химические формулы. Вся моя жизнь отдана науке, и к тому же у меня появилось предчувствие, будто я стою на пороге славы.
Как обычно, я купил свою газету и вдруг заметил, что кто-то пристально на меня смотрит.
Но на сей раз это была не молодая очаровательная девушка, а пожилая дама, принадлежавшая вдобавок к одному из княжеских домов Европы. Сфотографированная на обложке какого-то еженедельника, она взирала на меня весьма строго.
