— Мне этого, — говорит Максим Иванович, — хватило бы за глаза, но дети…
Дети у него учатся в институтах. Вот он и не гнушается любой прилично оплачиваемой работы.
Его крабоварка расположена на правом берегу — место, всегда окутанное паром и обдуваемое всеми ветрами. Работа у него, как он сам говорит, пригодная и для обезьян, если их обучить нескольким несложным движениям. Но Максим Иванович умеет думать. Он додумался до бамбуковой палки с крючками на конце, с помощью которой гораздо легче сталкивать крабьи лапы в корзины. Подобрал он где-то и куски старого брезента, сделал из него навес, защиту от ветра — «кабинет». А ниже крабоварки расположен цех. Там женщины выбивают из панциря куски крабового мяса. Но если оно недоварено на кухне Максима Ивановича, дело у них идет плохо. Тогда кто-либо из женщин выбегает из цеха и кричит наверх:
— Максимкин, мясо сырое! Недовариваешь, Максимкин!
И тогда он увеличивает температуру забортной воды в крабоварке, открыв чуть больше вентиль подачи пара из котлов.
Вчера мотоботы поймали чрезвычайно мало крабов и возили не полновесные, как обычно, стропа в две-три тонны, а буквально мизер. Их набралось за день около 20 тонн. Вечером я составил сводку и, что делаю ежедневно после рабочего дня, понес ее разным начальникам: химичке, завлову, Борису Петровичу, экономисту и капитану.
Капитан был на мостике и хмуро слушал старшину Сабировича и какого-то парня с подбитым глазом. Говорил больше парень, а Сабирович цокал языком, приговаривая:
— Илья Ефремыч, моя им ладу не знает? С женой беда, ссоры бывают…
Потом парень жалостливо рассказывал, как его поколотили. Это сделали, если верить ему, «кореша помощника старшины за то, что он поссорился с племянником помощника старшины».
Капитан приказал позвать помощника Сабировича, и скоро на мостик поднялся невысокого роста ловец лет сорока.
— Чего же это у вас люди драками занимаются? — спросил капитан, как обычно, тихо, не повышая голоса.
Ловец сказал, что парень этого заслужил, а как все получилось, он якобы не знает.
— По пьяному делу, Илья Ефремович. Когда я пришел, у них в каюте по колено кулаги было.
— Сабирович, — обратился капитан к старшине, — вы руководите больше чем двадцатью человеками и будьте добры учить их не только ловить краба, распутывать сети, но и быть людьми!
Сабирович вновь зацокал языком, забормотал:
— Моя сибя ладу не знает…
Капитан рассердился и велел им уходить и писать объяснение.
Я почувствовал, что нервы у капитана на пределе и что как это нелегко быть капитаном и директором одновременно.
