– Ладно, тогда давай хотя бы останемся любовниками.
– Нет. Или все, или ничего.
– Может, обсудим?
– Мы уже тысячу раз все обсудили, Бланкита. Ты не хочешь серьезных отношений, – тихо и устало сказал Оскар. – По крайней мере, со мной, – добавил он лишенным всякого выражения голосом, каким произносят слова, способные сразить наповал. – И вообще мне пора: дела в Барселоне.
Я знала, что он мне солгал: какие дела в пятницу вечером в разгар лета? Просто в последнее время он все выходные проводит со своей новой подружкой.
– Поедешь к этой шлюхе?
Я не собиралась огорчаться. Огорчение – слишком тонкое, многогранное и глубокое чувство, требующее полного погружения. Лучше разозлиться.
– Она не шлюха. Она очень милая, – сердито ответил он и спрыгнул с постели.
– Милая, скажите пожалуйста! Большое достоинство!
Я выбежала из спальни, громко хлопнув дверью. В спину мне неслись призывы вернуться.
До обеда Оскар пребывал в приподнятом настроении и не выпускал из рук телефона, без конца отправляя и получая сообщения. Сразу после обеда он уехал.
– Я всегда буду рядом, – сказал он, прощаясь. – Я никогда тебя не оставлю.
– Ты это серьезно?
– Конечно. Никто никогда не будет любить тебя так, как я, – подтвердил он, и лицо его окрасилось печалью.
– А вдруг кто-нибудь найдется?
Словно не слыша, он заключил:
– Не забывай: жизнь иногда делает крутые виражи. Никогда не знаешь, что тебя ждет впереди.
– Это точно.
Наверное, в нашей жизни все крутые виражи уже позади. Колесо рулетки остановилось, и снова наш номер не выигра л. Только нам больше не на что играть. Хорошо бы восстановить утраченный мир или хотя бы сложить из осколков что-то на него похожее. Если собрать пазл, который вернет меня в прежнюю жизнь, я стану той же, что была когда-то, и мне не придется искать приключений на стороне. Но, боюсь, потеряно слишком много деталей.
Оскар потянулся поцеловать меня в губы, но я отвернула лицо.
Я закрыла за ним дверь, и Гильем, довольный, что остался единственным мужчиной в доме (Дамиан не в счет: он всего лишь гость, и у меня никогда ничего с ним не было), воскликнул:
– Вот и хорошо, что он уехал. Слишком уж он правильный. Не понимаю, что ты в нем нашла.
Я натянуто улыбнулась:
– Действительно. Представляешь, вчера он возмущался, что дети съели по три блинчика на ужин.
Я дала детям денег, чтобы они пошли в аргентинскую лавочку возле церкви и купили себе сколько угодно блинчиков с вареной сгущенкой. Ничего страшного не случилось, внушала я себе, а жизнь действительно делает иногда крутые виражи. Но почему-то меня не покидало ощущение, что я проглотила кусок стекла.
