По соседней полосе едет Элиса. Рядом с ней Дамиан. Элиса машет нам рукой. Я смотрю на них с завистью: наверное, слушают музыку, которая нравится им, а не детям, или болтают, или размышляют каждый о своем. У Элисы нет детей, а значит, она может спокойно принимать душ – одна или вместе с Дамианом – и не бояться, что в ванную ворвется кто-то из детей в сопровождении ухмыляющейся няни и потребует ответа на вопрос, куда подевался костюм китайского мандарина, без которого ехать в Кадакес совершенно невозможно: или в Кадакес нужно ехать в костюме китайского мандарина, или не ездить вообще. «Вот именно!» – убежденно заявляет Нико.
– Я под душем голая стою, вы что, не видите? Убирайтесь отсюда!
Нико возмущается, а Урсула хохочет. На любую неприятность она реагирует одинаково – смехом. Моего второго мужа это всегда выводило из себя, а мне, наоборот, нравилось. «В беспечном отношении к жизни есть своя прелесть, – говорила я. – Кстати, оно дается не так уж просто». – «Ну что ты, Бланкита! Ты путаешь беспечность с пофигизмом. Так нельзя, если не хочешь, чтоб тебе дурили голову».
Путь нам предстоял неблизкий, и мы решили на полдороге сделать остановку и пообедать. У Тома – отца Даниэля. София встречалась с Томом в юности. Потом они расстались, но сохранили дружеские отношения, поэтому София (замуж она так и не вышла), достигнув возраста, начиная с которого шанс родить ребенка тает с каждым годом, решила обратиться за помощью к Тому. Тот к этому времени успел жениться, произвести на свет двух дочек и развестись. Он согласился, но поставил условие: ребенок должен носить его фамилию. Отцу будет позволено иногда с ним общаться, но воспитывать его София будет одна, потому что у него уже есть две дочери, которым он уделяет так много времени и сил, что их не хватит больше ни на кого. София не возражала и не испытывала к Тому ничего, кроме благодарности. В результате на свет появился Даниэль, а Том продолжал вести тот образ жизни, который его устраивал.
Он до сих пор обитает в старом запущенном доме, стоящем на огромном участке, и занимается разведением биглей, а кроме того, подбирает бездомных собак. Будь я другим человеком, наверное, смогла бы оценить прелесть жизни на природе, в окружении животных. Но я такая, какая есть, и, стоит мне оказаться в местах, где нет ни одного кинотеатра, круглосуточно открытого супермаркета и толп народу, как меня охватывает тоска.
Но только не сейчас. Как и дети, я искренне обрадовалась перспективе поглазеть на выводок щенят, тем более что ради этого нам придется хоть ненадолго свернуть с ведущего в Кадакес шоссе. Я его не люблю – слишком часто ездила по нему с мамой. Смерть, будь она неладна, гонит нас прочь из привычных мест. Может, нам взять щенка бигля, думала я, пока мы долго катили по пустой грунтовой дороге, ведущей к дому Тома. Ворота украшала запыленная вывеска с изображением прыгающих щенков зеленого цвета и надписью: «Вилла Бигль». Мы позвонили в звонок – тишина. Тогда мальчишки вскарабкались на проволочное ограждение и начали кричать: «Том! Том!» Вдалеке послышался собачий лай, а вскоре мы увидели, как к воротам несется огромная свора псов всех возрастов, пород и мастей. Когда я вижу, как собаки, которых человек приручил и заставил жить в тесных квартирах, бегают на свободе, у меня поднимается настроение.
