— Ах, кажется, я знаю, о ком вы, — сказал Иван Александрович. — У них еще такая шумная собачонка.
И он заговорил о своей собачке Мимишке, которую ему пришлось оставить в Петербурге и по которой он сильно скучал. Он с видимым удовольствием описывал ее проказы и среди прочего рассказал, как купил ей золотой с бархатом ошейник.
— Впрочем, наверное, это вам не слишком интересно, Михаил Петрович, — словно спохватился он под конец. — Вы ведь все с графинями общаетесь, с княгинями, а я тут о собачке да о собачке…
«Уж лучше бы обругал, ей-богу, — подумал Михаил, мрачнея. — Получается, он потому так любезен со мной, что видел меня с Хилковой и с Верой Андреевной?»
А Гончаров меж тем стал расспрашивать его, давно ли он знаком с Марьей Алексеевной и с графиней Вильде. Михаил занервничал, у него даже мелькнула мысль, уж не принимают ли его за человека, который пытается делать карьеру с помощью женщин, но тут явился Тихменёв, как всегда, напоминающий жизнерадостного медведя, и Авилов напомнил, как редактор представил его Вере Андреевне.
— Не слишком доверяйте этой даме, — сказал Платон Афанасьевич, — я достаточно навидался таких, как она: от скуки ищет себе новую игрушку, потом наиграется и выбросит. — Сочтя, что он уже сказал все, что должен был сказать, редактор повернулся к хозяину: — Кстати, вы уже слышали про Осоргина?
— Это который игрок? — спросил Гончаров. — Нет, не слышал.
— Его француженка вчера устроила скандал, била посуду и грозилась выброситься в окно. — Редактор засмеялся. — Ревность! Ну а Григорий Александрович ей возьми и скажи: выбрасывайтесь сколько хотите, сударыня, мы все равно на первом этаже…
— А она что?
— Говорят, пистолет на него наставила и даже выстрелить успела, но промахнулась. Ну, он пистолет отобрал и велел горничной собирать вещи хозяйки. И выставил ее с чемоданами за дверь.
— То-то я вчера удивился, что не видел его в казино, — сказал Гончаров. — Любопытно смотреть, как он играет. Он умеет задавать тон, этого у него не отнимешь. Большинство игроков только суетится без толку.
— Федора Михайловича видели на рулетке?
— И на рулетке, и потом. Познакомил он меня со своей женой, очень милая молодая женщина. И, по-моему, с характером.
— Он много проигрывает, — сказал Тихменёв. — Еще не просил у вас в долг? Если у меня попросит, я скажу, что у меня нет денег. Бесполезно игрокам что-то давать — все равно все продуют, а Достоевский — игрок.
— Конечно, Платон Афанасьевич, вы вправе распоряжаться своими деньгами, как вам угодно, — ответил Гончаров с иронией, и Михаил понял, что Ивану Александровичу не понравилось, с какой бесцеремонностью редактор рассуждал о его коллеге. — Как ваше дело, из-за которого вы задержались в Бадене?
