Я изумился. Вот уж чего никак не ожидал. Мне всегда казалось, что журнал «Будуар элегантной дамы» — ее любимое детище. И вдруг оказывается, она его продает. Меня это поразило — все равно как если бы Роджерс продавал Хаммерстайна[25].
— Но как же так? Почему? Вы же его любили как родного сына.
— И люблю. Но у меня нет больше сил то и дело ходить к Тому за денежными вливаниями. Всякий раз как я обращаюсь к нему с просьбой об очередном чеке, он спрашивает: «А разве ваш журнал еще не окупается?» Я отвечаю: «Нет, дорогой, пока еще нет». А он на это: «Гм!» — и добавляет, что, мол, если так будет продолжаться, мы все к Рождеству перейдем на пособие как неимущие. Мое терпение лопнуло. Я как те нищенки, которые с младенцами на руках умоляют на улице купить у них веточку вереска. И когда я встретила у Агаты Троттера, то решила: вот человек, которому я передоверю «Будуар», если только человеческим ухищрениям под силу это осуществить. Ты что-то сказал?
— Я сказал: «Ох, ах!» Хотел еще добавить, что очень жаль.
— Да, жаль. Но деваться некуда. С каждым днем добывать у Тома деньги становится все труднее. Он говорит, что любит меня всей душой, но всему есть предел. Ну ладно, жду тебя завтра. Не забудь про ожерелье.
— Завтра с утра пошлю за ним Дживса.
— Хорошо.
Тетя Далия, кажется, хотела еще что-то сказать, но тут женский голос за кадром произнес: «Три минуты истекли», — и она сразу повесила трубку, как женщина, которая испугалась, как бы с нее не содрали еще пару шиллингов или сколько там полагается.
В комнату неслышно просочился Дживс.
— Э-э, Дживс, — сказал я. — Завтра мы едем в Бринкли.
— Очень хорошо, сэр.
— Тетя Далия зовет меня, чтобы я немного взбодрил нашего знакомца Перси Горринджа, который у них там завелся.
— Вот как, сэр? Тогда, может быть, вы позволите мне на той неделе съездить на один вечер в Лондон?
— Конечно, Дживс, конечно. Собираетесь поразвлечься?
— В клубе «Ганимед» состоится ежемесячный банкет, сэр. Меня попросили занять кресло председателя.
— Занимайте, разумеется. Вы более чем достойны этой чести.
— Благодарю вас, сэр. К исходу дня я вернусь.
— Вы выступите с речью, я полагаю?
— Да, сэр. Без речи председателя какой же банкет?
— Не сомневаюсь, что они у вас все будут кататься от смеха. Да, чуть не забыл. Тетя Далия просила меня привезти ее ожерелье. Оно в мастерской «Эспиналь» на Бонд-стрит. Не могли бы вы утром за ним зайти?
— Разумеется, сэр.
— И вот еще что, я чуть было не упустил вам рассказать. Ту тысячу фунтов Перси все же раздобыл.
