Вот, собственно, то, что я хотел, а теперь давайте поговорим, о чем вы хотите. Спасибо.
Я полагаю, что ни у кого вопросов не будет, потому что Вертинский – один из тех немногих, кто не вызывает неприязни, кто не вызывает вопросов. Может быть, это потому, что в нем слишком много собственной насмешки над собой, чтобы еще к этому кто-то мог что-то добавить. Если есть какие-то вопросы по биографии, то давайте. Я, правда, ее плохо знаю, потому что он очень много врал. С другой стороны, правду о себе кому интересно рассказывать? Знаменитая книжка «Дорогой длинною» насчитывает всего 150 страниц, там половина умолчания, половина брехни. Единственно точное, где он о себе рассказывает, где аутентичный Вертинский, – это в мемуарном очерке Натальи Ильиной и в трехстраничном очерке Галича. Там он живой и более-менее настоящий. И, конечно, он уцелел, он похож на себя в одной роли в кино. Это не «Заговор обреченных», за который он получил Сталинскую премию, а это, конечно, «Анна на шее». «Как я завидую этим цветам…» – помните? Но, кстати, нельзя не заметить абсолютной изношенности уже этого облика. Человеку 65, а он уже руина. Естественно, руина, потому что одно дело – петь в шанхайском кабаке, но думаю, что петь на Харьковском тракторном заводе все-таки хуже. Хотя, кто знает, тут есть варианты.
Вопросы:
Дмитрий Львович, на «Дожде» было интервью Синдеевой с Авдотьей Смирновой. Смирнова сказала, что как раз закончила писать для «Первого канала» сценарий многосерийного фильма именно по Вертинскому. Это чуть ли не личный заказ Эрнста. Почему именно сейчас? Это для эмигрантов какое-то послание?
Нет, тут никакого послания для эмигрантов нет, тем более что эмигранты, конечно, очень любят Россию, но они все-таки не идиоты. Понимаете? Как в известном анекдоте, когда племянник русского эмигранта приходит в посольство просить для него визу и говорит: «Понимаете, дядя слепнет и хочет в последний раз увидеть Россию». Ему говорят: «Может быть, он насовсем захочет остаться». Он говорит: «Нет-нет, что вы. Он ослеп, а не о…уел». То, что концепция этого советского патриотизма «мы любим нашу Родину любой и нам совершенно неважно…» – так ее любить хорошо где-нибудь в Кливленде. По большому счету, конечно, это востребованная тема. Конечно, возвращение Вертинского там будет всячески обыграно. Конечно, он великолепный персонаж, его хорошо играть. Хорошо играть потому, что есть простой и наглядный рисунок роли. Очень мне грустно, но о Вертинском ничего хорошего сделать нельзя, потому что все хорошее о Вертинском уже сделал сам Вертинский. К этому что-либо добавлять бессмысленно.
