.
Еще дальше пошла «Юманите», опубликовав телеграмму из Осло, где указывалось: норвежские власти открыли расследование против Троцкого, так как установили его связь с местными фашистами, которые «нанесли ему ночью дружественный визит» (так интерпретировался налет на квартиру Троцкого в его отсутствие).
Характеризуя положение, в котором Троцкий оказался после московского процесса, секретарь II Интернационала Ф. Адлер писал: «Речь идет о попытке лишить Троцкого права убежища в Норвегии и воздвигнуть против него травлю, которая отняла бы у него возможность существования на всем земном шаре»[44].
Стремясь прорвать информационную блокаду, Троцкий возбудил дело по обвинению в диффамации против двух норвежских журналистов — сталиниста и фашиста, которые повторяли в своих статьях инсинуации советской печати. Норвежский суд принял дело к рассмотрению. Тогда Трюгве Ли добился издания нового исключительного декрета, предоставлявшего министру юстиции право запрещать «интернированному иностранцу» ведение каких-либо судебных процессов. На основе этого декрета Ли воспрепятствовал попыткам Троцкого привлечь к суду клеветников и в других странах. «Министр юстиции, — вспоминала Н. И. Седова, жена Троцкого, — сообщил Троцкому, что он не должен возбуждать судебные иски где бы то ни было, пока он остается в Норвегии. Это означало, что он не имеет вообще никаких прав. Мы начали опасаться, что, несмотря на то что мы были лишены советского гражданства, норвежское правительство может выдать нас ГПУ»[45].
В ожидании новых провокаций Троцкий успел переслать своему сыну Льву Седову распоряжение о передаче своего архива в Парижский филиал Голландского института социальной истории, дабы избежать его похищения агентами НКВД. Директором этого филиала был эмигрант-меньшевик Николаевский, в честности которого Троцкий не сомневался. Ближайшие сотрудники Седова — Зборовский и Лола Эстрин — перевезли первую часть архива в помещение института. Спустя несколько дней после этого на институт был совершен налет, в ходе которого было похищено 85 килограммов документов; все остальное, включая находившиеся в помещении деньги, осталось нетронутым. Рассказывая об этом преступлении, парижская эмигрантская газета «Последние новости» сообщала: французские «полицейские инспектора заявили, что техника всей операции… до этого дня была абсолютно неизвестна во Франции. Только иностранные “профессионалы”, снабженные специальными аппаратами, могли произвести такую работу»
