Если в трудном пути Аллахверди был командиром маленького отряда, то Томас был его душой. Когда устраивались на ночлег возле костра, Томас рассказывал о своих несчетных приключениях, и даже Аллахверди, не сдержавшись, беззвучно смеялся.
- Пришел я однажды в Кутаис, - рассказывал Томас. - Конечно, в кармане ни гроша, есть хочется. В работу меня никак не берут из-за лохмотьев. Ни в кузницу, ни в лавку. Кое-как разузнал, что в одном небольшом домике с красивым садом живет вдова, богатая вдова не то какого-то полковника, не то купца, так и не понял... Стал проситься в дом, два раза вышвырнули, вернулся. Хотели вышвырнуть в третий, появилась сама госпожа. "Что тебе нужно, бродяга? -спросила она. - Или полицейского кликнуть?"
- "Это нужно не мне, отвечаю, а вам, сударыня". - "То есть как _ мне?" "Вам, а только я не люблю, когда меня обижают, прощайте!"- "Подожди! Что ты сказал, почему это нужно мне?"
- "Потому, говорю, что в Тифлисе один гусарский офицер, узнав от своего слуги, что я двигаюсь в Кутаис, велел мне передать вам письмо. Он сказал, что есть такой домик с садом, с голубыми резными ставнями, отдашь хозяйке письмо." Смотрю, она вся розовеет! В точку попал! "Давай, говорит, письмо". - "Я еле держусь на ногах, говорю, а письмо я спрятал неподалеку отсюда, чтобы, не дай бог, не отнял кто". В третий раз из этого дома меня вышвырнули уже как следует. Пролетел я метров тридцать, как птица. Но уже был в кое-какой одежде и сытый. Устроился сразу же в кузницу. А в кузнице в то время... '
- Сочиняешь ты все, - ворчал Агамирза.
- Не все, - смеялся Томас. - Но в Кутаисе я действительно был, только очень давно, когда мне лет двенадцать было, и всего на час там задержался. Вышла история...
Так они шли, перемежая серьезные разговоры о своей цели с шутками, короткие передышки с трудными переходами, и, казалось, горы расступаются перед ними, раскрывая до поры до времени скрытые тропинки, и орлы сопровождают их, приветствуя мужество и жажду свободы путников гортанными криками. И если бы можно было подняться еще выше них, так высоко, чтобы разглядеть просторы на тысячи километров вокруг, то странной показалась бы эта маленькая горстка свободных людей, затерянных в горах, в просторах огромной империи, закованной в кандалы.
Могла показаться безумной мысль, что не только несколько человек, но и несколько тысяч, даже несколько десятков тысяч могут поколебать могущество империи и верят в то, что они могут выиграть это неравное сражение. И все-таки они шли, повинуясь вековечному зову, повелительному зову свободы.
