Сталин снова покивал.
– Вот что, товарищ Октябрьский… Я вижу, с вами можно говорить откровенно. Давайте представим себе худшее – немцы заняли Крым. Что делать?
– Севастополь в любом случае не сдастся, и мы его не оставим ни за что и никогда. Но остальной Крым… Если немцы прорвутся-таки, то от 51-й армии останется, в лучшем случае, пара разрозненных дивизий. Тогда флоту придется высаживать где-нибудь в Феодосии подкрепления. Я бы предложил перебросить в Крым 44-ю армию.
– И оголить Закавказский фронт?
– Турки никогда не осмелятся напасть на СССР, товарищ Сталин. Если это случится, то Черноморский флот и его ВВС тут же нанесут сокрушительный удар по Стамбулу и Анкаре. Иненю[28] это прекрасно понимает, поэтому никогда не поддержит Гитлера.
– Мы подумаем над этим, – сказал Сталин. – 44-я армия участвовала в Иранской операции[29], и ее переброска может состояться не раньше ноября. Хорошо, товарищ Октябрьский, мы рассмотрим ваше предложение. И еще. Вам придется задержаться до вечера – и встретиться с Калининым. В торжественной обстановке…
…Вечером Филипп поднялся по лесенке-трапу в тот же самый «Дуглас-Дакота». День был весьма насыщенным.
После встречи со Сталиным Октябрьский прогулялся по Москве, дожидаясь назначенных трех часов, и направился в Кремль.
Там, в Свердловском зале, собралось немало военных – от сержанта до генералов армии. Михаил Калинин, «всесоюзный староста», вручал правительственные награды героям войны.
Уже сидя в самолете, Филипп достал заветные коробочки и полюбовался двумя орденами – Ленина и Боевого Красного Знамени.
Вот сейчас на душе не было мути – он не выцыганил красивые цацки, а был награжден за реальные заслуги перед Родиной.
Наградные листы на всех, кто проявил особое умение или мужество при захвате Добруджанского плацдарма, при обороне Одессы, он уже заполнил. Ордена и медали обязательно найдут своих героев, просто ему первому досталось.
Заслужил.
Александр Самсонов:
«В 1925 году в результате дворцового переворота к власти в Персии пришёл Реза Пехлеви и основал новую, «коренную», династию Пехлеви. Именно тогда Персия была объявлена Ираном («страной ариев»). До прихода национал-социалистов к власти в Германии примером для иранской элиты был итальянский вождь Бенито Муссолини. Но пример Германии стал для Ирана ближе – идея «чистоты ариев» пришлась молодежным организациям и офицерству по вкусу.
Немецкие идеологи объявили персов «чистокровными арийцами» и «сыновьями Заратуштры».
