— Побежит она к реке… Тут приличное расстояние.
— Ничего, я быстро бегаю. Держать все время на запад?
— Да.
— Тогда вперед. Нечего рассусоливать.
Я чуть ли не силком усадила Оливию в повозку, проверила, хорошо ли затянуты подпруги, крепки ли колеса и хлопнула в ладоши:
— Давай, герцогиня!
— Ты чертовка, Люция! — рыкнула экселенса Монтессори.
— Сама такая. Я не двинусь с места, пока ты не уедешь.
Оливия еще раз рыкнула, хлестнула лошадей, и те рванулись с места, не ожидая такой развязки мирного дня.
— О Исцелитель, пусть она не вывалится, — с тоской прошептала я. — Дурища лысая.
Когда повозка скрылась из виду, я развернулась на запад и побежала. Главное — соблюдать точное направление, а с этим у меня все в порядке. Где-то через полчаса быстрого бега (я не могла остановиться, ноги словно несли меня сами) я почувствовала запах воды, водорослей и цветущих камышей. Фортуната была близко.
На дороге у меня оказалось громадное кукурузное поле, я вошла в него и словно ослепла. Со всех сторон были одинаковые ряды высоких кукурузных стеблей, и если бы не мой внутренний компас, я бы так и осталась на месте, мечась по кругу. Я сбавила скорость и перешла на шаг, стараясь бесшумно проскальзывать меж стеблей. Вдруг меня прошиб пот, ужасный, липкий, — это был страх. Мне показалось, что в любую минуту передо мной появятся рейтары Пшепрашама или затуманские пэры, нагруженные алебардами, мечами и арбалетами. Вот только сейчас мне не хватало паники!
Я остановилась и сжала кулаки.
— Прекрати, — сказала я себе. — Не падай раньше выстрела. Я спокойна. Я совершенно спокойна. Я абсолютна спокойна. Медленный глубокий вдох и резкий выдох. Вперед.
Я перестала следить за временем и сосредоточилась на своих шагах. Где-то на шесть тысяч девяносто девятом шаге я оказалась на берегу Фортунаты. То есть я видела берег через решетку кукурузных стеблей.
И обозримый берег был совершенно, абсолютно пуст.
То есть на нем не было даже травы. Она исчезла, оставив большой квадрат иссохшей, потрескавшейся земли. И трещины были тоже немаленькими. Из них струйками вырывался горячий пар. Я почувствовала, как он горяч.
И он пах тухлыми яйцами. То есть сероводородом.
Откуда оно взялось у меня в речи, это глупое «то есть»?! О черт, о чем я!
Глава седьмая
Нам не верят
У людей слишком развито воображение.
Поэтому я всегда благословляю людей не воображать.
Это может плохо кончиться.
Из проповедей Его Высокоблагочестия, т. 211
Я не помню, как добралась до замка. Мне иногда кажется, что я и не смогла до него добраться, просто лежала в глубоком обмороке среди кукурузы, и меня случайно нашли слуги, посланные добрым Фигаро. Но тогда почему они не увидели то, что увидела я? Впрочем, все по порядку.
