Отошли, стряхнули заботы. Посмеялись над Борисом, у которого щека под бородой набухла так, что он не говорил, а невнятно мычал, ещё раз поудивлялись Лёнькиной силище — на куполе и втроём сто килограммов поднять — рекорд, а он один! С уважением пощупали железные Лёнькины бицепсы и пришли к выводу, что из полярников только сам батя имеет такие.
Гаврилов храпел, беспокойно ворочаясь во сне.
— Помнишь, как генерал о нём рассказывал? — спросил Валеру Игнат.
— После чая? — подмигнул Валера. Давид рассмеялся.
— Брось трепаться, — недовольно проворчал Игнат.
— А что там был за чай? — профессионально поинтересовался Петя Задирако.
— После того как батя выступил в нашей части с лекцией, — охотно начал Валера, не обращая внимания на протесты Игната, — мы все трое подали рапорт насчёт характеристики и попали к самому генералу. Усадил он нас, велел принести чай, стал спрашивать о том и о сём и вдруг как гаркнет: «Ты что меня грабишь, шельмец?» Оказалось, Игнат со страха шесть кусков сахару в стакан положил и потянулся за седьмым.
— Четыре и за пятым, — возразил Игнат.
— А Игнат, — со смаком продолжал Валера, — вскочил и диким голосом заорал: «Разрешите обратиться, товарищ генерал! Это я от волнения, товарищ генерал! Я вообще, если хотите, могу пить несладкий, товарищ генерал!»
— Врёшь! — схватился за голову Игнат.
— Слово в слово! — простонал Давид.
— И нам так рассказывали! — подхватил Тошка. — Весь полк ржал. Только я не знал, что это про тебя!
— Ты вообще помолчи, пацан! — набросился на него Игнат. — Ты тогда ещё арифметику в школе учил!
— Мы люди маленькие, мы можем и помолчать, — с деланной обидой ответил Тошка. — Только правду не скроешь, она пробьёт себе дорогу через разные там несправедливости и случайности, как луч солнца пробивается через зловещую тьму. Каково?
— Поэт! — ахнул Алексей. — Шота Руставели!
— Рассказывай дальше, — напомнил Лёнька.
— Про дело рассказывай, — сердито потребовал Игнат. — А то понёс чепуху, уши вянут.
— Ладно, — ухмыльнулся Валера, — перехожу к Давиду. Чтобы показать, что он тоже не лыком шит, Давид вытащил из кармана пачку «Памира», осыпав при этом стол трухой, и протянул генералу: закуривай, мол, братишка, не стесняйся, здесь все свои. Генерал крякнул и в свою очередь предложил «Казбек»; Давид тут же сунул «Памир» обратно в штаны, радостно запустил лапу в генеральскую пачку, вытащил три папиросы и раздал нам. Потом уселся поудобнее в кресле, закурил и брякнул, что генерал, наверное, много знает о Гаврилове, а у него, Давида, как раз имеется час-другой свободного времени, чтобы послушать, — примерно в этом роде. И генерал вместо того, чтобы приказать нахалу выдраить танк вне очереди, вдруг начал рассказывать… Давид, у тебя память, как у магнитофона, воспроизведи.
