– Что ж, Ваня, – сказал я, – что ж, дорогой ты мой Иван Петров сын, тогда вместе с экипажем ты будешь зимовать здесь, со мной.
Крутилин изумленно развел руками.
– Ну, даешь ты, Серега, ну, ты даешь!
– Надеюсь, – я стал максимально резок, – ты не станешь отрицать моего права на такое решение?
– Воля твоя, но с людьми все равно не полечу.
– Решено, – кивнул я. – Сколько возьмешь на борт, Коля?
– Шесть гавриков и по шесть кило барахла на брата.
– Бери семь без всякого барахла.
– Заметано.
Крутилин смотрел на меня невидящими глазами.
– Ты это всерьез, Сергей?
– Куда уж серьезнее, Ваня. Твои ребята только полгода не видели Большой земли, а половина моих уже на пределе.
– Что ж, – горестно проговорил Крутилин. – Прозимуем, Сергей Николаич, авось не впервой… Пойду ребят обрадую…
– Летим, Ваня, где наша не пропадала!– вскинулся Белов, и в его глазах я вновь увидел тот самый намек. – Бери четверых, остальных я дотащу.
Крутилин покачал головой.
– Привык ты лихачить, Коля! Тебе что, тебе Шевелев все простит, а мне за эти полеты такие ордена пропишет!..
Белов засмеялся.
– Так у меня уже вся трудовая книжка в его орденах! Строгачом больше, строгачом меньше… Да и Свешников нас не даст в обиду! Я тут прикинул, что у тебя еще можно снять, слушай и мотай на ус: ну, вспомогательный движок с генератором и щитком – сразу килограммов сто двадцать, газовую плиту и баллон с газом – еще чуть не центнер, кресло второго пилота ко всем чертям – Антарктиде на память, электрическую печку! Инструментов килограммов тридцать! Сдавайся, Ваня!
– Был бы я один… – Крутилин мучительно колебался. – Нет, не возьму греха на душу.
Сразу сгорбившись, он пошел к дверям. Белов неожиданно мне подмигнул, я никак не мог понять, куда он клонит.
– Погоди, торопыга, – остановил он Крутилина. – Я полечу на твоем драндулете. У меня народ битый, вытянем.
Крутилин замер, медленно обернулся, лицо его пылало.
– Смотри ты, дым из глаз идет! – развеселился Белов.
– Сукин ты сын, Колька… – Крутилин возвратился, сел на стул. – Ниже пояса бьешь, стервец… Ладно, Серега, зови нотариуса.
– Вот это по-нашему! – Белов радостно захохотал. – Давно бы так, чего Ваньку валять!
Я обнял Крутилина.
– Век не забуду, Ваня.
– Ты еще этот век проживи. – Крутилин высвободился, мрачно усмехнулся. – Если, конечно, со мной, а не с Колькой полетишь, гражданин кандидат каких-то наук.
Я развел руками.
– Закон зимовки, Ваня, имею право выбора. – Я проводил летчиков до двери и прошелся по комнате, приводя в порядок свои мысли. – Такие дела, кандидат каких-то наук…
