– «Капитан, капитан, улыбнитесь», – весело мурлычет Крутилин. – С легким паром, Петрович!
– Спасибо. Чай, кофе?
– Мы уже заварили. – Крутилин кивает на чайник. – А где бальзам?
– В шкафу. Хозяйничай, я сейчас.
Я иду в штурманскую и перебрасываюсь с Григорьичем несколькими словами. Потом возвращаюсь в каюту, сажусь и молча смотрю на гостей. Раз пришли выяснять отношения, пусть сами начинают. Белов мрачен, как туча, а Крутилин, чтобы чем-то заполнить неловкую паузу, насвистывает и гремит чашками.
– Слухи по кораблю ползают, Петрович, – не выдерживает Белов.
Я пожимаю плечами.
– По кораблю всегда ползают какие-нибудь слухи.
– На сей раз плохие слухи, Петрович. – Белов сверлит меня глазами. – Будто ты думаешь брать курс на север.
– А куда бы ты пошел, Коля?
– На юг, капитан, на юг!
Так, игра началась. Раньше я сказал бы ему прямо, а сейчас потяну. Жаль, но прежней близости у нас долго не будет, я человек злопамятный.
– Мы уже там были, Коля, и чуть там не остались. Я думал, что ты это помнишь.
– За тот раз я извинился, ты был, конечно, прав.
– А теперь предлагаешь снова лезть в капкан?
– Почему обязательно в капкан?
– Я не сказал, что обязательно. Но вероятность очень велика.
– Не знаю, я не моряк, я летчик.
– Ах, ты не знаешь!
– Я знаю только одно: ребят на Лазареве оставлять нельзя. Они свое отзимовали и пришли на берег, в, эту берлогу, чтобы мы их забрали и доставили домой. Они год с лишним жен и детей не обнимали, капитан!
– Демагог ты, Николай Белов. Выйдешь на пенсию – в жэке на собраниях будешь аплодисменты срывать.
Белов багровеет и играет желваками; никому другому такого бы он не спустил, но обстоятельства вынуждают его быть дипломатом.
– Пусть демагог, черт с тобой… Ты мне только найди подходящую льдину, а там можешь обзывать, как хочешь.
– Ты, Петрович, голова, ты капитан, ты истина в последней инстанции! – в своей обычной манере поет Крутилин. – Рискни!
– Через эту дверь вы можете пройти в рулевую рубку.
– Были там уже сто раз! – злится Белов.
– Ну, видели подходящую льдину?
– Здесь нет. Нужно снова идти на юг.
– А если застрянем?
– Выберешься! Ты не из таких льдов выползал! – грубо льстит Крутилин.
– Ты, Ваня, всегда был оптимистом. Скажи, твоя стрекоза без бензина полетит?
– Еще как! Носом в землю.
– А мой пароход без топлива первый же шторм погубит.
Топливо – это для Коли и Вани новость. Они переглядываются, недоверчиво на меня смотрят.
– При чем здесь топливо? – спрашивает Крутилин.
