Белухин смотрел на усталое, расплывшееся лицо жены и вспоминал, что эта женщина, с которой он прожил тридцать два лучших года своей жизни, в молодости была хороша собой и он ее очень любил. Ему захотелось прижать ее к себе и приласкать напоследок, но она давно отвыкла от телячьих нежностей и вряд ли правильно поняла бы этот порыв. Скорее всего оттолкнула бы и проворчала: «Уж не провинился ли, старый черт?»
– Трясет как в лихорадке, – сказал Игорь Чистяков. – Не самое приятное ощущение.
– За приятными надо было лететь в Ялту, паря, – отозвался Белухин.
– Мы с Зоей этим летом были в Ялте, – похвастался Гриша. – Дикарями.
– Между прочим, на крыльях лед, – прильнув к иллюминатору, поведал Зозуля.
– Арктика… – напомнил Белухин. – Потому и лед, а не эти, как их… настурции.
– «Мне миленок подарил аленький цветочек…», – пропела Лиза. – Игорь, а ты какие цветы любишь? Чистяков оторвался от иллюминатора.
– В самом деле, лед. И много!
– Арктика, – важно сказал Гриша. – Кухня погоды!
– Ты какие, говорю, цветы любишь? – переспросила Лиза.
– Ну, гвоздики, – наугад, чтобы отделаться, сказал Чистяков.
– Как Оскар Уайльд, – будто про себя пробормотала Невская.
– Один из моих любимейших писателей, – оживился Чистяков. – Обожаю его пьесы и «Дориана Грея».
– Слишком изыскан, – сказала Невская. – Развлекает, но не волнует.
– К тому же не входит в школьную программу, – Чистяков фыркнул. – А Чехов входит.
– Напрасно иронизируете, Игорь, – отозвалась Невская. – В одной его «Скучной истории» больше ума и сердца, чем в собраниях сочинений иных писателей. Самолет так тряхнуло, что не все удержались на своих местах.
– Ого! – воскликнул Зозуля, потирая плечо. – Пляски святого Витта.
Солдатов, который чуть не свалился со скамьи, поднял голову, протер глаза.
– Бетономешалка чертова! Все летим?.. Брюхо подвело.
– Потерпи, Слава, минут через сорок, говорят, будем на Среднем, – утешила Лиза.
– По расчету, – поправил Гриша. – Так всегда говорят летчики и моряки.
– Все знает! – восхитился Солдатов. – Отличник?
– Троечник, – сердито сказала Невская. – Математикой занимается из-под палки.
– Это другое дело, – удовлетворенно сказал Солдатов. – А я думал, отличник.
– Что там у вас происходит? – пытливо глядя на вошедшего бортмеханика, спросил Чистяков.
– Самолет простудился, чихает! – весело ответил Кулебякин, нагибаясь к иллюминатору.
– Миллиметров шестьдесят-семьдесят, – тихо сказал Белухин и громче: – Чего высматриваешь? В молоке все равно ничего не видать.
