Руины Камелота | страница 5

— Ты веришь в это, Язим? — тихо спросил он.

Язим повернулся к своему другу и улыбнулся.

— Посмотри на замок вон там, — сказал он, — и скажи мне, что ты не веришь.

Томас вздрогнул. Ночь становилась сырой и тревожной. Он сел и ткнул костер сапогом. Оранжевые искры закружились на ветру, как стаи испуганных птиц.

— Скажи мне, как все это закончилось.

— Я не могу, — рассудительно ответил Язим, — ибо никто не знает.

— Забавно, — ответил Томас.

Язим снова замолчал. Наконец, он сказал:

— Я могу тебе рассказать начало конца, если хочешь.

Томас сгорбился поближе к огню. Он оглянулся на своего друга.

— Это будет правда?

Язим пожал плечами.

— Это история. Многие считают, что это правда. Я признаю, я когда-то сомневался сам. А теперь… Я не уверен.

Томас кивнул:

— Расскажи мне.

Язим сделал глубокий вдох.

— Она начинается спустя много лет после золотого века короля Артура, — сказал он хмуро. — Многое изменилось со времен благородного круглого стола. При отсутствии достаточно большой или достаточно смелой империи, чтобы соперничать с ним, королевство стало самодовольным и снисходительным. Древние традиции сменились на капризы, так что целостность правил постепенно ослаблялась с каждым последующим поколением. Мало кто из живущих во времена правления Артура узнали бы это королевство к тому времени, когда последний король взошел на свой трон. И все-таки встречалось еще благородство среди потомков Артура, подобно золотым нитям, рассеянным в более тусклом гобелене. Одной из этих золотых нитей была девушка, дочь последнего короля Камелота. Ее звали… Габриэлла.

Девочки хихикали. В девять лет Габриэлле казалось, что ее подруги все время хихикают, и это раздражало ее. Она повернулась и посмотрела на них в тени кустов, ее лицо было почти комически серьезное. Она не шикнула на них. Ее отец говорил ей, что шум от шиканья разносится еще дальше, чем шепот. Рисс и Констанция кусали губы, сдерживая смех, и вовсю улыбались. Габриэлла повернулась к кустам и заглянула через листья.

Остальные дети стояли возле ручья в тени дворцового моста, бросая камни, или сидели на солнце. Их было четверо, два мальчика и две девочки. Габриэлла знала их имена, они вместе ходили в школу. Их одежда была лучше, чем лохмотья, которые носили крестьяне, но не такая великолепная как ее собственные платья. Самый старший из мальчиков, единственный не из благородной семьи, носил простую льняную тунику и пояс. Он выглядел бы как один из придворных шутов ее отца, если бы его цвета не были настолько однообразные. Он пустил камень по поверхности ручья и показал на него, с ухмылкой оглядываясь на других.