Когда такую рану получает человек, живущий на старой доброй Земле, то не скоро ещё этот инцидент, передаваемый из уст у в уста, в форме уморительного рассказа, о злоключениях пострадавшего, сотрется (конечно, если он вообще когда-нибудь сотрётся) из народной памяти.
На моё счастье, чуткая кобыла, услышав мой вопль, в последний, я бы даже сказал, роковой миг, сделала единственный шаг, спасший меня от несмываемого позора.
Остальное стадо, обнаружив чужака, бросилось в расспную.
Если вы думаете, что на этом мои несчастья закончились, то вы глубоко заблуждаетесь, так как дальше следовало чрезвычайно жесткое приземление моей паховой области на довольно твердый хребет животного.
Случись такое падение в моей земной жизни, то моё будущее отцовство оказалось бы под большим вопросом.
Здесь же, лишившись изрядного количества жизненного параметра в строчке индикации, я крепко накрепко вцепился в винтовой рог, для того, чтобы удержаться на спине животного.
Меж тем, испуганный единорог влетел в воду, заметно потеряв в скорости — настала пора, для осуществления очередного этапа нашего безумного плана.
Выхватив из-за пазухи заранее заготовленную тряпицу, я начал торопливо перематывать ею морду животного, старательно завязывая расширившиеся от ужаса глаза.
Нам с Петропавлом казалось, что если мы, на время, лишним животное способности видеть, то через некоторое время оно сможет успокоится.
На самом же деле это обернулось таким родео, которое и в страшных снах не снилось ковбоям дикого запада.
* * *
Обезумевшая от страха скотина выписывала такие фортеля, что удерживался я на её хребте лишь с помощью самого настоящего чуда, да ещё рога, за который я держался не жалея сил.
Кобыла, почувствовав что на берегу справиться со мной будет значительно легче, начала на ощупь выбираться на отмель, где, я в этом ни на мгновение не сомневался, должна была показать мне все, на что только была способна.
На пути к берегу единорог несколько раз оступался, окуная нас в ледяную воду.
Я с ужасом представил себе, как несколько раз перекатившись через могучую спину, она махом снесет мне остатки жизни.
Какими же мы наивными мы были с Петропавлом, рассчитывая справиться с таким мощным животным, практически, одними голыми руками.
Краем глаза заметил, как напарник выскочил на берег, волоча за собой подойник.
— Пашка, не лезь! Она тебя сожрет! — кричал я, мотаемый животным из стороны в сторону.
Но, по всей видимости, напарник не расслышал моего предупреждения и продолжал бежать к нам на перерез.
