— Потемки! — развел руками рассказчик и лукаво улыбнулся.
Через несколько дней “богатырь с прищуром” сходил на берег. В капитанский бинокль Званцев видел, как катер “Петушок” подошел к причалу, как вышли из него пассажиры. Навстречу тому, кто на голову выше всех, с берега бросилась тоненькая фигурка. Он обнял ее, “сжал своими ручищами”, и ее сразу совсем не стало видно.
— Вот какая удивительная Лиза! А что, если она вспомнит о своем приключении на острове Ныряющем, снова научится играть в шахматы? Удивит шахматный мир? — обратился Званцев к капитану.
— Кто знает! — отозвался Борис Ефимович. — Нас она удивила… И не только шахматами…
Прощай, страна исканий.
Прощай, страна чудес!
“Георгий Седов”, сделав за одну навигацию два рейса, с писателем Званцевым на борту, завершал свое плавание. Но Баренцово море не хотело отпускать Званцева, не показав ему что такое полярный шторм.
Корабль словно уменьшился в размерах. Волны были выше капитанского мостика. Так уж везло Званцеву, что, как и в Атлантическом океане, шторм достиг здесь 11-ти баллов. Зрительно это особенно запомнилось Званцеву, когда в небе на фоне корабельных мачт открылась полная луна, что отнюдь не уменьшило размах волн. Попытка лечь спать не увенчалась у Саши успехом. Обычные койки в каютах располагают перпендикулярно борту, чтобы бортовая качка не сбрасывала пассажира на пол. Но в салоне капитана диваны предназначались для сидения, а маятник на стене, показывающий своим размахом крен корабля, отклонялся на 45 градусов, и Саша не мог удержаться лежа. Правда, капитан в мокром макинтоше, проходя через салон, научил Сашу лечь на живот и расставить ноги. Получилось лучше, но он все равно вышел на палубу, и был свидетелем “Лунной пляски”, когда шаровидная луна, как мяч в волейболе, отскакивала от корабельных мачт, будто взлетала высоко в небо, падая обратно и снова взлетая.
Было очень холодно, и Званцев оделся потеплее, надев предусмотрительно оставленный ему капитаном непромокаемый брезентовый балахон. В нем Саша и вышел еще раз на палубу. Волны перекатывались через палубу, и она со всеми поручнями и натянутым штормовым канатом, за который надо было держаться, чтобы тебя не смыло в море, покрылись льдом. Обледенела даже натянутая между мачтами радиоантена. Она походила на толстую стеклянную веревку. Когда корабль тряхнуло на очередной волне, веревка эта лопнула, рассыпавшись мелким стеклом. Обрывки антенны повисли на мачтах, раскачиваясь в такт волне. Званцев понимал, что значит кораблю остаться без радио, глухонемым среди бушующей стихии. И он взобрался на капитанский мостик по проваливающимся под ним ступенькам трапа, на мгновения повисая в воздухе, как в невесомости.
