— Жалко ее, — вздохнул негромко Шут. — Дура же.
— Дура, — сплюнул через дырку в зубах Валет. — А дур не жалко.
Собралась толпа. Девчонку, ревущую уже взахлеб, заставили вывернуть карманы, обшарили всю, от косичек до сбитых башмачков. После кликнули толстуху Жюльену, вдову прежнего городничего. Та завела мелкую в караулку и заставила раздеться догола: пацаны с соседних крыш подсматривали в окошко и сердито улюлюкали на задернутые шторы. Вернувшись, пожала плечами.
— Сколько хоть пропало, господин аптекарь?
— Кто его знает, — наморщил лоб старик. — Может… — Посмотрел в обиженные глазенки, поежился виновато. — Может, и не пропало ничего.
Бывает и так.
Народ стал расходиться, и скоро у дверей аптеки остался лишь сам торговец и заплаканная, нерешительно приминающаяся с ноги на ногу девочка.
— Я могу идти? — спросила она робко, когда старик, махнув на нее рукой, уже хотел вернуться в лавку.
— Иди уж.
— А я… Я могу забрать масло?
Пузырек, чудом не разбитый в сутолоке, стоял на фонарной тумбе. Аптекарь посмотрел на него, на девчонку и молча ушел к себе.
— Пустышка, — вывел Шут. — Видно, старый Ганс совсем считать разучился.
— Красиво работает, — прошептал одними губами Валет. Товарищ его не услышал, но вор к этому и не стремился.
Царям теперь девчонка неинтересна, но он решил проследить за мелкой. Так, из любопытства.
От аптеки Софи пошла в сторону почты. Не оглядывалась, по сторонам старалась не смотреть. Свернув за угол, зашагала быстрее, а когда и через квартал никто не окликнул, побежала. Щеки горели, дыхание сбилось… Люк, должно быть, уже проснулся и плачет. А она даже свежего хлеба не успела купить — снова придется размачивать братишке сухари.
Но ничего, скоро отъедятся на славу!
Девочка остановилась в тени пышного куста давно отцветшей сирени и откупорила бутылочку. Зажмурившись, отпила сразу половину. Ух и гадость!
— Животом мучишься? — спросил кто-то язвительно.
Софи обернулась и увидела перед собой парня лет шестнадцати-семнадцати. Тот лыбился во весь рот, демонстрируя отсутствие верхнего левого резца, а на смуглом лице насмешливо блестели яркие зеленые глаза.
— Что, денежку проглотила, боишься, сама не оправишься?
Девочка испугалась, теперь уже по-настоящему, но чужак усмехнулся:
— Не бойся, не выдам. Только в слободу не ходи больше, второй раз цари чудес не потерпят.
Софи благодарно кивнула и со всех ног припустила домой.
Валет с ухмылкой поглядел ей вслед и зашагал в противоположную сторону.
