Чуть мягче отношения Тагезы с восточной ветвью рода Траста, поскольку северяне достаточно часто вступали в альянс с предками Бертрана Барсанского и почти никогда не воевали против своих юго-восточных косвенных соседей. Но теперь, когда две территории объединились, положение небольшого королевства сделалось особенно шатким. Угроза войны весома, но патор Паоло пока что целиком на стороне Тагезы, северное островное королевство готово помочь флотом и людьми – и не только оно. Добрейшая донья Фаби как раз теперь едет с севера, издалека: она навещала дворы королей вне полуострова, добиваясь их военной помощи.
– Ну и что? – возмущенно засопел Вион, подозревая нападки на покровительницу.
– Изабелла готова удавить эту ядовитую тварь, ведь тетушка Фаби десять лет назад пыталась отравить брата нашей королевы.
– Нет, клевета!
– Поскольку это как раз тот редкий случай, когда я позволил себя нанять, – усмехнулся Ноттэ, – я и есть клеветник… дыши, малыш. Привыкай к правде. Хоть такой, относительно достоверной, ведь абсолютной и вовсе не бывает. Я внял просьбе, поскольку Изабелла была убедительна, к тому же я пожалел мальчика. Он остался прикованным к постели, полуслепым. Прожил еще девять лет и скончался минувшей осенью. Я нашел исполнителя отравления. Доставил живым сюда, в столицу. Полагаю, умирал он долго. Точно знаю, что золото в оплату грязного дела тот человек получил в этом самом особняке. Может статься, в левом крыле, где теперь поселили тебя, нового ценного наемника тетушки Фаби.
– Я не наемник, – обозлился Вион. – Меня признают равным в правах с людьми. Понимаешь?
– О, ты собрался умереть в отведенный им срок? И веровать в проповеди патора, и даже жечь еретиков, наверное… Не хмурься, я шучу, но начал эту несмешную шутку ты сам. Граф? Малыш, есть закон веры. Мы, нэрриха, признаемся лишенными души, но неродственными абсолютному злу. Останешься в столице, посети университет, на факультете теологии тебе подробно изложат воззрения Башни с толкованием и обоснованием. Если коротко, мы не черти с рогами, а допустимые, но нежелательные средства исполнения плана для богоизбранных. Мы – нечто вроде эстока, удавки или бочки с порохом. Это всё – вещи, их и нас никто не объявит графами. Ясно? Вижу, не ясно… Тебя в Тагезе не могут признать равным людям, говорю без всяких шуток. Прямых причин две. У тебя, как уже сказано, нет души. И ты не способен основать династию, не имеешь родителей и не заведешь детей. Это, надеюсь, понятно: мы всего лишь нелепые полукровки, порождения душевной жажды танцующих и ответного порыва ветра… Нас выбрасывают в мир, внешне уподобив людям, но мы лишены многого, что делает их – людьми. Например, мы бездетны.
