Вещи Эо сбросил в парк из заранее выбранного окна. Далее до покоев гранда он прокрался невидимкой, прячась в тенях и пережидая караулы.
Босым, в тонкой рубахе, двигаться было легко, это даже пробуждало некий азарт. И навевало мысли о несбывшемся… Безмерно давно, когда люди еще не додумались до титулов и наследного разделения на знать и чернь, вожди севера знали настоящий смысл слова «берсерк» и понимали, почему такие воины идут в бой без доспеха, а часто и обнаженными. Нэрриха высших кругов опыта – седьмого и далее – в бою невидимы глазу обычных людей! Резкость их движений не выдерживает даже лучшая дубленая кожа, сшитая добротными жилами и толстыми нитками… На древней земле, позже ставшей страной с названием Армара, детей северного ветра полагали богами, а еще оборотнями, способными в бою стать медведем. Создать легенду о зверином облике людям показалось проще, чем поверить в способность нэрриха голой рукой вырвать сердце. Оллэ, многожды подлец, отказавший Эо в продлении обучения, имел на севере славу последнего берсерка. Говорят, след удара его руки был настоящей «лапой», когти пальцев мгновенно рвали мясо, дробили кости. Без наставлений Оллэ его нелюбимый ученик – сын штиля – пробовал постичь технику взлома ребер… но не преуспел. Пришлось признать, что секрет утрачен, и Эо сам для этого потрудился, исполнив полный ритуал похорон учителя, ненавистного и недосягаемого по таланту…
Вот и покои гранда Факундо.
В два движения Эо перерезал горло сторожам-сэрвэдам у двери. Без стука вошел, подозрительно щурясь и недоумевая все более: поздно, но гранд не отдыхает, хотя выглядит истощенным, сильно осунувшимся. Однако же в полном одеянии сидит в кресле и задумчиво глядит на пламя свечи, часто моргая опухшими, покрасневшими веками.
– Что вы пообещали эмиру? – спросил гранд, не оборачиваясь на звук открывшейся двери. – Увы мне, я поздно осознал весь ужас ваших сокрытых намерений… Не ведаю, что можно сделать теперь. Как успеть…
– Сделать? Ничего, – уточнил Эо. – Успеть? Теперь уже определенно – никак. Впрочем, не ваша забота, сегодня ночью вас зарежет еретик. Мужественно защищаясь, вы поразили врага, это я могу добавить к вашей… посмертной святости.
– Бедный южанин, мне жаль еще одну невинную душу, отяготившую вашу и без того задушенную совесть. Мои люди еще днем перехватили наемников, которые доставили полумертвого бедолагу в замок. Теперь я знаю многое, и наемники, и южанин охотно общаются с моими людьми. Кто теперь поверит в ваш дешевый балаган? – Факундо обернулся к нэрриха, в его манерах и чертах лица по-прежнему не читалось и намека на страх. – Я не стану препятствовать намерению устранить меня, если прежде смогу узнать: зачем вам все это?
