— Возьмите ее с собой, пожалуйста. Вы мне скажете, что там написано, ладно?
— Это длинная, длинная история, — вздыхает Баница.
— Не завтра же. Когда-нибудь. Вы мне расскажете? Когда-нибудь в будущем?
Как только слышу, что Баница ушел, запускаю сандалием в стену.
— Что это за типчик?
— Как ты выражаешься? Он был другом твоего отца.
— … и будет твоим.
— Не смей говорить непристойностей.
— Когда ты начинаешь угощать водкой…
— Ах, ты, грязный звереныш… — Она показывает на одну из дверей. — Соседи!
— Ну да, что ты думаешь, у них нет глаз и ушей? — я смеюсь.
— Звереныш, — говорит мама и уходит. И забирает на кухню стаканы.
Немного погодя вся история начинает сводиться к жилищному вопросу. Мама сказала Банице, чтобы тот постарался получить квартиру побольше или же вытурил наших соседей. Баница повертелся и кое-что сообразил, достал маленькую квартиру, отдал ее соседям, а к тому времени я выточил для Баницы отдельный ключ от квартиры. Я в этом толк понимаю.
Но звать его «папа»? Еще чего! Тоже мне папа! Он неплохо устроил делишки, что верно, то верно. Маме он объяснял, что легче получить новую квартиру, чем выгнать из нашей соседей, то есть, конечно, относительно легче. И все равно мама сказала, что не слишком он умен. Чистая правда — не очень умный. В том смысле, что не смог для себя отхватить то, что Кертеши.
— Покорные, значит, — заграбастали: дачу, большое авто, деток возят в школу в персональной машине. Но все же ловкости ему не занимать, хватило, чтобы занять папино место.
И можете быть уверены, папино место он занял. Никак не меньше. Это устроить ему удалось.
А к чему это? Зачем ей это нужно, пускать пыль в глаза? Почему? Могла бы заиметь хахаля, приходил бы себе и уходил, но притащить сюда «папу», да еще с полоумной идеей, чтобы он для меня стал отцом… И не то, чтобы он плохой… Но это просто невозможно… Это не…
А мне ничего этого не надо. Уйду отсюда вообще, ненавижу все это. Ненавижу Кертешей, которых звали — какое мне дело, как их раньше звали, — и хочу уехать отсюда. Мама…
Баница влюблен в маму. А она? Не знаю. Она никогда не разговаривает об отце. Мама очень красивая, я бы хотел на такой, как она, когда-нибудь жениться. Только спорта она не любит. Ест немного. «И так толстею».
Я бы ее взял с собой на каток. Тогда она могла бы есть и не толстеть. Когда она входит домой с улицы, щеки у нее такие свежие и холодные, так приятно к ним прижаться. Она тогда как хорошенькая девочка.
