— Пора бы, ик, митинг открыть. Что-то, ик, замешкались…
— С минуты на минуту жди. Видишь, уже сам заводчик Мамин пожаловал, а рядом с ним — молодой Краснов, сынок моего дружка — купца Павла Ефимовича. И Ефим Кадилин, гляжу, здесь — уставщик нашей церкви… Вся верхушка в сборе. Сейчас поднимутся, и пойдет ликование!
И, словно услышав его слова, передние ряды замахали знаменами и шапками, и вся площадь дико забуйствовала. Задние стали напирать. Архип, подхваченный людским течением, вскоре очутился у самых ступенек собора, по которым поднимались на широкую площадку парадного входа главари восстания. Они шли гуськом, приветственно помахивали руками, улыбались публике.
Возвысившись над толпой, они скучились за спиной тучного господина в роскошной шубе с бобровым воротником («Должно быть, это и есть заводчик Мамин», — подумал Архип), любезно уступили ему место ближе к массам и терпеливо стали выжидать, когда стихнет оглушающий человеческий рев вокруг.
Архип заметил, что большинство мужиков, толпившихся в первых рядах, вооружены: сабли, наганы, карабины. Некоторые же прихватили с собой что под руку попало — охотничьи ружья, самодельные кинжалы, топоры и вилы. А какой-то долговязый усач в тулупе вооружился даже железной лопатой. Вдоль нижней ступеньки, преграждая путь к собору, цепочкой вытянулся военный строй. Глаза офицеров настороженно прощупывали толпу.
Господин с бобровым воротником протянул вперед руку, успокаивая расшумевшийся народ, и, когда площадь угомонилась, басовито заговорил:
— И вот, господа, момент настал. Радостный, долгожданный момент! Последние минуты доживает ненавистный большевистский режим. Совет уже разогнан и больше никогда не возродится. Не позволим! Бразды правления в городе переходят в наши руки, в надежные и крепкие руки истинных хозяев земли русской. С нами бог и крестная сила! По всему уезду, по всей России великой скоро всколыхнутся на борьбу верные сыны отечества. Наступает час нашего светлого возрождения! И мы, балаковские, показываем пример всем честным людям, как надо действовать. День девятнадцатого февраля войдет в историю не только как великая дата освобождения крестьян от крепостной зависимости, но и как начало светлого праздника нашего освобождения от цепей большевизма. Ура, господа! Долой Советы! Смерть большевикам!
В толпе шныряли проворные офицеры в сизых шинелях. Они раздавали листовки и подбадривали мужиков криками. Необузданный восторг и слепая ярость отражались на лицах повстанцев.
