Человек, потоптавшись на мосту, двигается к дорожной развилке, поднимается вверх по откосу, туда, где только что прошли сани. И его уже не видно в кустах. Но вот он снова выходит на наезженную дорогу. Глядит им вслед, кричит что-то.
«Чего ему надо? — не может понять Архип. — Должно быть, что-то стряслось с ним, скорее всего — в сугроб провалился, вот теперь и срывает свое зло на нас. Нет бы лыжи из дому прихватить. В такую сугробину разве без лыж можно…»
— Но-н-о, милая! Не дремли! — Архип снова берется за вожжи.
Лошадь сбегает с пригорка и рысью мчится вдоль берега. Ни моста, ни человека уже не видно за изгибом реки. По заснеженной равнине сани скользят проворно, с легким шуршанием. Вот и междуречье. Выезжают на дорогу к Обливной. Неподалеку Майоров провал. Дуня трогает мужа за рукав.
— Придержи коня. Кто-то песню поет…
— Скажешь тоже! Это в ушах у тебя звенит.
— Да нет же! Ясно слышу голос. Будто из-под земли…
— С того света, значит? Не смеши!
— Слышишь? Опять… В овраге кто-то…
— Пьяный разве — кому еще в голову взбредет в овражный сугроб лезть? — Архип останавливает коня. — Пойдем глянем, что за гуляка там распевает…
Они шагают к оврагу и видят: какой-то мужичок, натужно пригнувшись и прижав оглоблины к бокам, выволакивает сани на бугор и с хриплым надрывом тянет:
— Э-э-х, дубинушка, ухнем… Еще разик, еще раз…
Сани не слушаются его, упрямятся, не хотят с места сдвинуться.
— Но-о-о, трогайся же! — погоняет он сам себя и падает, ткнувшись носом в сугроб.
Кряхтя, встает на ноги, сбивает с себя снег шапкой, и Дуня узнает его:
— Да это же пастух Майоров!
Кирька поднимает голову и только теперь замечает Дуню с Архипом. Мокрая бороденка его вздрагивает, на губах появляется что-то вроде улыбки.
— А я-то вам навстречу намеревался… А вы, стало быть, и без меня живы остались…
— Что с нами случится! — отмахивается Архип. — Ты-то здесь как?
— И не говори! Бес попутал. Сковырнулись сани, стало быть, под обрыв, и Сивуха сбежала. А хозяин требует, чтоб повозку ему я непременно доставил, иначе муки лишусь… А где мне одному-то…
— Пособим. Веревка у тебя есть?
— Как не быть! Я ведь еще утречком в Обливную за лозой нацелился. Аким Андрияныч приказал плетенку ему изготовить. Вот я и захватил, стало быть, веревку-то. В кошеве лежит.
— Давай сюда. К нашим саням привяжем и твои наверх потянем. Выдержит?
— Веревка первый сорт. Хозяйская! Как не выдержать…
— Тогда все в порядке…
Архип идет за лошадью к дороге. Кирька тем временем цепляет конец веревки к передку дровней, в два узла ее затягивает. Потом пробирается наверх и с помощью Архипа прилаживает другой конец веревки к грядке калягинских саней. Они оба спускаются в провал, берутся за оглоблины. Дуня держит лошадь под уздцы, тащит ее за собой подальше от кручи. Веревка натягивается как струна, и застрявшие дровни медленно трогаются с места. Кирька с Архипом, утопая в сугробе, дергают за оглобли, натуживаются изо всех сил.
